Не все согласились сделать инъекции. Были те, кто проклинали Гелиана на чем свет стоит и уходили прочь. Но все же, были и такие, как этот мальчишка и его мать. Они подходили к Гелиану молча. Молча присаживались на землю и позволяли ему делать укол. Некоторые из них приносили еду и воду, некоторые просто говорили «спасибо, господин». Гелиан запомнил имена тех, кого привил. Он запомнил, где их палатки, зафиксировал стадию заболевания, с которой они пришли. Ждать оставалось недолго. Сутки истекут на закате сего дня. Сидеть сложа руки и просто ждать, он не собирался. Следовало сделать обход тех территорий, на которые никто, кроме умирающих, не совался. Гелиан размял плечи, поднялся и пошел к восточной части стены.

«Система L–XY — 5326 запрашивает разрешение на подключение».

«Отклонить».

Что ж, Терра отыгрывалась на нем, как могла. За обиду он не мог ее винить, но и услышать ее голос ему тоже очень хотелось. Несправедливо, вроде как… Он ушел не для себя, для них всех, а она не может ему этого простить. Он соскучился. Взглянуть бы на нее хоть одним глазком… Гелиан посмотрел на смотровые площадки у ворот в стене: Терра не появлялась там с момента его возвращения, не было ее там и сейчас.

Август передал ему записку. Он написал, что с момента исчезновения Гелиана, Терра занялась поиском лекарства из новых видов растений и грибов. И логично это, вроде, но и надежды почти никакой. Мама засела в своей комнате и отказалась ее покидать. Терра настаивала на том, чтобы она начала принимать успокаивающие капли, но мать наотрез отказалась, попросив принести ей еще бормотухи. Тогда Терра сделала то, чего от нее не ожидал даже Август. Она влепила матери пощечину и приказным тоном попросила мать вымыться и привести себя в порядок, после чего отправила ее собирать цветные ленты по поселку. Когда мать справилась с заданием, Терра попросила у нее прощения за пощечину, за что мама влепила Терре ответную и настоятельно рекомендовала больше к подобным средствам не прибегать. От Авроры и Радомира до сих пор не было вестей. Хотя, в запасе у этой парочки оставались сутки.

Гелиан подходил к лежащим на земле людям по очереди. Взгляды этих людей были прикованы к небу. Сухие мутные глаза с расширенными зрачками запали в бледные лица, покрытые черными пятнами. Эти люди стали похожи на кровных братьев и сестер, закончивших свой путь в разные периоды жизни. Кто-то из них успел хлебнуть той самой жизни, кто-то едва научился ходить. Матери с младенцами, отцы с дедами… Болезнь не щадила никого, пожирая несчастных жертв заживо и стелясь вокруг, словно туман по низине перед рассветом.

Гелиан присел возле тела ребенка и закрыл ему глаза. На руке — желтая лента. В этом месте эпидемия установила свои законы и очертила границы. Те, кто еще не заболели, держались поодаль от тех, кто стал покрываться черными пятнами. Те, кто были покрыты пятнами держались в стороне от тех, кто уже терял части человеческой плоти и погибал от интоксикации. Умерших больше никто не оттаскивал от стены и не сжигал. Они гнили здесь под осенним солнцем их нового пристанища.

Гелиан разогнулся и во все горло прокричал:

— Кому-то из вас придется жечь трупы! Если вы не сделаете этого сейчас, ваши жены и дети погибнут до того момента, как мы найдем лекарство!

— А где гарантии, что вы вообще его найдете? — отозвался кто-то вдалеке.

— Гарантии в лавке торгашей ищите! Здесь никаких гарантий нет!

Гелиан направился к следующему телу. Женщина. Живая. На сгнившей руке — красная ленточка. Он достал из-за пояса нож и поднес к груди несчастной, точнее, к той части ее тела, от которой еще хоть что-то осталось.

— Я быстро, — пообещал Гелиан.

Женщина закрыла глаза. Острие коснулось лохмотьев кожи над сгнившими ребрами, ладонь ударила по рукояти. Глаза женщины распахнулись, из горла вырвался последний выдох.

— Прости, — прошептал Гелиан. — Морфий только для детей.

Постепенно вокруг него поднялся гул. Нашлись добровольцы, оттаскивающие тела и поджигавшие их. Нашлись и те, кто принес умирающим воду. Это шевеление привнесло в окружающее безмолвие какой-то шум, а вместе с шумом и признаки жизни. Тишина среди сотен людей вселяет страх, она губит надежду, без которой им все равно не выжить. Поэтому, когда вокруг повисла тишина, Гелиан обернулся.

Со стены вниз спускали какие-то сумки. Много сумок. Народ бросился к ним со всех ног. О новых лекарствах людям рассказывал Август. Два вида баночек. Фиолетовые и белые ленты. Значит, с его возвращением Терра не оставила надежды найти лекарство и продолжала трудиться. Гелиан невольно улыбнулся, размышляя об этом. А потом он увидел ее. Она подошла к перилам и встала рядом с Августом. Она смотрела на Гелиана.

«Система L–XY — 5326 запрашивает разрешение на подключение».

«Отклонить».

— Я люблю тебя, — произнес он одними губами.

Терра отвернулась и скрылась из виду. Пытки продолжались. Интересно, когда она остынет и начнет с ним разговаривать?

Гелиан отвернулся и продолжил обход.

***

— Долго еще? — пробурчала Терра, ступая след в след за старым Майклом, которого нашел Юзеф вчера вечером.

Мрачный и щуплый с виду старик согласился провести Терру и Юзефа по болотным топям к месту, где видел странный сияющий в темноте мох.

— Не нравится мне все это, госпожа, — жаловался Юзеф. — Мы уже три часа кряду тягаемся по этим топям. Стены давно не видать. Мох до сих пор не нашли. Может, хватит на том? Может, повернем назад?

— Нет, — отрезала Терра. — Майкл, вы на самом деле видели этот мох где-то здесь? — спросила она, погружая палку в мягкую землю.

— Да, госпожа. Этот мох стелется сплошным ковром и с наступлением ночи светится голубым, будто водная гладь на море Тишины.

Юзеф остановился позади Терры.

— Старик, ты видел море Тишины своими глазами?

Майкл не обернулся, продолжая свой путь.

— Видел, Юзеф. Давно это было.

— Я не знал, что ты добровольцем ходил, — насторожился Юзеф.

Майкл остановился и обернулся к Терре. На старом морщинистом лице играла злобная ухмылка.

— Майкл умер три дня назад, — ответил он. — А меня Хроном кличут.

Терра и Юзеф синхронно выхватили плазмары и нацелились в голову Хрона. Старик засмеялся.

— Кто такой и зачем привел нас сюда? — спросила Терра.

— Думаешь, не помню я, как жена и дочери на глазах моих сгинули? Двадцать лет минуло с тех пор, а я по сей день вижу их лица… Мы всего-то хотели уйти добровольно. Но Стелларам было на то наплевать.