– Нет, – покачал головой Макс. – Серебро, кресты, осиновые колы – это все литература. Быстрее убивает голод, большая потеря крови, любой наркотик…

– Наркотик? – Не могу представить Макса курящим или вкалывающим себе какую-нибудь дрянь.

– Наркотик парализует мышцы, и мы впадаем как бы в сонное состояние. Пока силы не вернутся, лежим без движения.

– Без сознания?

– Сознание у бессмертных всегда бодрствует.

– И тебя уже… – продолжать было страшно, но я должна была спросить. – Тебя уже пытались убить?

– Борются за жизнь не только люди, но и бессмертные, – пожал он плечами. – Один раз это был сумасшедший священник. А второй… – Макс замялся. – Третьего не будет.

Я подняла на него глаза. Как много тайн скрывает его спокойное лицо. Как он много видел. А я – ничего. Кто же пытался его убить? Лео, Эдгар? Что такого произошло, что сейчас они защищают Макса? Готовы скормить меня готам, но не трогать его…

– Ты мне когда-нибудь все расскажешь?

– Вряд ли мой рассказ будет интересным. – Макс снова стоял рядом. – Скорее печальным.

– Я согласна немного погрустить. – Я подняла руку, касаясь стеклянной поверхности. Макс положил свою руку сверху. – Эй! Подожди! – Я вгляделась в наши отражения. – А почему я тебя вижу в зеркале? Разве вампиры не боятся зеркал?

– Боятся…

Отражение Макса померкло. Я мотнула головой. Все стало как прежде, Макс стоял у меня за спиной. Он недовольно заворчал.

– Скорее ты меня загипнотизируешь, чем я тебя.

– Ах ты!

Я резко повернулась, но Макс уже был в дверях. Я пыталась его задержать, но он все время ускользал из моих рук. Так продолжалось до тех пор, пока Макс сам меня не поймал. Я оказалась у него в объятиях, таких сильных, что холода тела уже не чувствовалось.

– Ты помнишь, что близко ко мне подходить нельзя? – прошептал он. – Я опасен.

– Я хочу увидеть мир твоими глазами, – ответила я и потянулась поцеловать его, но он уже отпустил меня – между нами было знакомое расстояние в несколько метров.

– Увидишь. – Он больше не улыбался.

– Когда? – Мне не нравилось, что он все время уходит от интересных для меня тем. Прямо хоть становись вампиром, чтобы самой все узнать!

– Когда выучишь все уроки и за окошком стемнеет, – вкрадчивым голосом сказочника заговорил Макс. – Постучи три раза по батарее, открой окно пошире и громко скажи: «Встань передо мной, как лист перед травой». И я появлюсь.

– Вместе с милицией, врачами из дурдома и пожарными, – понимающе закивала я. Раз играем в детский сад, почему бы не продолжить. – Они будут струей воды из брандспойта успокаивать меня?

– Нет, прискачет Сивка-Бурка и станет прыгать под окном прекрасной принцессы, – недовольно поджал губы Макс. – И вообще с тобой нельзя ни о чем серьезном разговаривать!

Он ушел, и мне страшно захотелось сразу пойти к подоконнику, чтобы начать стучать по батарее.

Но тут раздался телефонный звонок. Меня проверяла мама. Я была дома. Я теперь до вечера буду дома. У меня назначено свидание на подоконнике.

Я сидела на стуле, повернув его спинкой вперед, и смотрела в окно. Как по заказу, к вечеру облака разошлись, и из-за дома напротив медленно выплыла луна. Сегодня она была не такой страшной. Не отбрасывала багровых отблесков, не казалась огромной. Ее желтоватый овал, подрубленный справа, приковывал взгляд. Никогда раньше не замечала, что из моего окна так хорошо видна луна. Мы, оказывается, с ней вечные соседи. На ней ясно просматривались темные пятна лунных океанов.

Лунатикам там сейчас хорошо, тепло, солнышко светит. Сидят они на своей луне, свесив ножки, смотрят вниз, показывают на нас пальцем и думают, что мы тоже сидим на краю Земли, болтаем ножками и смотрим на них.

На крыше зашуршало. Я сначала подумала, что там кошка, но в окне показался Макс.

Нет, он не шел по воздуху. Пальцы его цеплялись за выступы в стене, ноги упирались в бортик. Но делал он это так легко, что казалось, будто за спиной у него крылья.

– Ты почему не стучишь? – Его голос глушило разделяющее нас стекло.

Я протянула руку, чтобы открыть окно, и уже через секунду он сидел на подоконнике.

При ярком свете луны было видно, насколько прекрасна у него кожа, какие идеальные черты лица. Я любовалась холодным спокойным выражением. Лунный свет мягко струился по нему и не в силах где-либо задержаться, падал ему на руки. Ладонь была узкой, пальцы длинные, тонкие и такие бледные, словно сделаны из мрамора. На неподвижном бесстрастном лице жили только глаза. Сейчас, ночью, они сами излучали свет. Макс весь был наполнен лунным сиянием.

Я смотрела на него, невольно ожидая, что ему надоест держать маску равнодушия, что брови вздернутся, глаза прищурятся, улыбка сломает это восковое безразличие.

Но ничего не менялось. Это было совершенное постоянство.

– Я стучала, ты не слышал.

– Можно, я войду?

Макс спустил ноги в комнату, и я мгновенно вспомнила все свои сны. Неужели он уже приходил сюда? Смотрел на меня, когда я спала?

– Ты боишься меня? – по-своему понял мою нерешительность Макс. – Без твоего разрешения я не войду.

– Входи, – отодвинулась я. – А разве раньше ты не приходил?

Макс удивленно посмотрел на меня.

– Даже и не думал.

Я спрятала глаза. М-да, неловко получилось…

– Но в следующий раз непременно приду, – пообещал Макс. – Хотя бегать по бортику двенадцатого этажа не очень удобно.

– А вы разве не умеете летать?

– Летать? – Макс глянул вниз, прикидывая расстояние. – Не пробовал. Порой мы настолько быстро двигаемся, что может показаться, будто летим или исчезаем. Все остальное – спецэффекты для людей.

– А тогда на кладбище? – Я подняла руку, чтобы коснуться его лица, но Макс отстранился.

– Когда я сильно злюсь, становлюсь таким, какой есть на самом деле. Я был страшным?

Мне хотелось обнять его, погладить по голове, успокоить, но надо было держать расстояние. То самое, что уже определил для нас Макс.

– Ты прекрасен! И мне все равно, в кого ты превращаешься…

– Тихо! – поднял он палец.

– Маша, с кем ты там?

Черт, я совсем забыла про маму!

– Скажи, что ложишься спать. – Макс скользнул за окно.

– Я спать ложусь! – крикнула я в закрытую дверь. – Радио слушаю.

– Не засиживайся долго!

Мама не уходила.

– Оставь зажженную лампу на столе и набросай вещей под одеяло, – посоветовал Макс.