Поначалу Ла Керт вообще не хотел брать нас с собой. По его словам, Машура была жива-здорова и содержалась в гнездовье исуркхов под названием Кром. Сооружение это находилось высоко в горах, а потому, как выразился вампир, бескрылым ди-существам делать там нечего. На мое замечание в духе чья-бы-корова-мычала Ла Керт только оскалил клыки и отрастил здоровенные прозрачные крылья, жутковато светящиеся неоном. Крыть мне было нечем. Но тут в спор влез Динеш, заявивший, что отсиживаться за вэазарской спиной не собирается и доберется до Крома, даже если ему придется на пузе по скалам ползти.

После часовой перепалки наша «группа Альфа» составила стратегический план, которому мы теперь и следовали. Перлись через каменистую равнину, напоминавшую прерии из ковбойских фильмов, спотыкались, матерились, потели, мерзли, снова потели… Я совершенно потерял счет времени и пялился в основном себе под ноги, поэтому тихий возглас Ла Керта застал меня врасплох:

– Пришли!

Я завертел головой. Горизонт, куда ни глянь, по-прежнему закрывали зубчатые гребни гор, только вот одна из них теперь придвинулась ближе – точнее, это мы добрели до ее подножия. Я задрал башку, но заклятию «ночного видения», которым снабдил нас вэазар, не доставало мощности – с десяти метров детали стирались, начинали тонуть в сером мареве. Может, поэтому никаких гнезд на горе видно не было?

– Вы уверены, что это здесь? – на всякий случай уточнил я.

Вампир только зашипел, как разозленный кот, наколдовал себе крылья и упорхнул. Динеш по обыкновению философски пожал плечами и уселся наземь, подтянув колени к подбородку. Пару минут спустя я последовал его примеру. Еще через несколько минут прижался к спутнику спиной, стараясь сохранить остатки тепла. Саттардец не возражал, и мы затряслись вместе, стукаясь лопатками: предрассветный холод начал пробирать до костей. Я старался не думать о том, что случится, когда взойдет солнце и исуркхи проснутся, но это было трудно. Беспросветная серость вокруг, бесплодные камни и хрустевшая на зубах мельчайшая пыль навевали мысли о похоронах и фразе из какого-то фильма: «Долина смертной тени».

С чего Ла Керт вообще решил, что исуркхи захотят взять нас живьем? А что, если лже-ангелы просто поджарят нас из своих трезубцев и сожрут на завтрак на глазах у Машуры? Вэазар со своей магией, может, и унесет ноги, но ведь сестру Динешеву в воздух ему не поднять – силы в крыльях маловато. Нет, ну почему я, как последний лох, повелся на вампирскую выдумку? Может, все-таки прав был братец-пилот, и нам удалось бы вскарабкаться к гнездам?

В этот момент в воздухе над нашими головами произошла перемена. Волосы шевельнул легкий ветерок, небо стало светлеть и стремительно наливаться розовым. Первые солнечные лучи сверкнули между горных вершин так внезапно, что обостренное заклинанием зрение сдало – глаза заслезились, я затер их кулаками, смаргивая алые пятна. А когда чуть проморгался, то обнаружил, что магия пропала и вижу я нормально. Повернулся к Динешу, чтобы поделиться этим открытием, да так и застыл рядом, копируя его мимику – рыбьи глаза, разинутый рот.

Гора, в тени которой мы находились, оказалась высоченным многогранником, напоминавшим полированными боками черный обелиск. Странная скала одиноко торчала посреди плато, как гормональный взрыв, набухший угрем на лбу подростка. Вершина «угря» была пористая и напоминала поверхность сыра «Российский».

– Гнезда, – почему-то шепотом выдохнул Динеш, невольно отвечая на мой незаданный вопрос.

– А это чего такое? – я ткнул пальцем в открывшийся за «обелиском» пейзаж.

Рука у меня слегка подрагивала, но уже не от холода. Впервые после Дарро я видел что-то, настолько чужеродное и необъяснимое, что это снова навело меня на мысли о звездолетах и космодесантниках. Равнину, посверкивающую оранжевыми бликами в утреннем свете, разрезало пополам затемненное стекло: гигантский лист будто свалился с небес, но не разбился, а ушел одним концом глубоко в каменистую почву. За полупрозрачной преградой угадывалось уходившее к вершинам плато. В то же время она отражала косой, как Пизанская башня, «обелиск», краешек солнца над горами и, если приглядеться, двух крошечных муравьев у подножия Крома – меня самого и Динеша.

– Грань, – прерывающимся голосом произнес саттардец и шумно сглотнул. – То есть я, конечно, не знаю, но думаю, это именно она.

– Грань чего? – не понял я.

Динеш вздохнул:

– Не чего, а какая. Говорят, у Запада их бесконечное множество. Еще говорят, что полукровки… ну, бастарды исуркхов и народа змей, переходят в иную плоскость сразу после рождения, и родители никогда их больше не видят.

– Какой-какой народ? Куда переходят? – поразился я, но это так и осталось для меня загадкой.

В рассветной тишине раздалось хлопанье крыльев. Пара исуркхов вывалилась из «сырных» пор и закружила над нами, оживленно стрекоча на своем языке. Один из них вытащил из-за пояса витой рог и приложил к губам. Истошный рев резанул по ушам, как сигнал воздушной тревоги. Из дыр на вершине «обелиска» повысовывались встревоженные обитатели, и небо вскоре запестрело черно-белыми крыльями. Рог между тем не переставал дудеть, так что у меня уши заложило.

– Во, мля, ангелы смерти поналетели, – проворчал я, косясь на чуть побледневшего Динеша.

– Чтоб тебе скрингс во сне язык откусил, – пробормотал саттардец, крепче сжимая рукоять меча.

Достойно ответить я не успел – крылатая карусель над головой остановилась. Исуркхи прыснули в стороны, пропуская звено воинов, вооруженных уже хорошо знакомыми мне трезубцами. Молодцы величественно опустились на землю в десятке метров от нас, синхронно сложив крылья. Главарь с черной повязкой через лицо яростно уставился на меня единственным желтым глазом:

– Наконец-то. Мы уж думали, жизнь девчонки вам не дорога.

– Где она? – выступил вперед Динеш. – Если хоть один волос упал с ее головы… – голос саттардца оборвался, как туго натянутая струна. Пальцы на рукояти факара побелели.

– С ее головы?! – фыркнул стоявший за спиной одноглазого блондинистый исуркх. – Да эта драконица мне полшевелюры выдрала, когда ей обед не понравился! Овощей ей, видите ли, приспичило. А откуда я их тут возьму?!

Главарь раздраженно махнул рукой, приказывая подчиненному заткнуться.

– Пленница в гнезде, – квадратный подбородок дернулся в сторону сырной макушки Крома. – Хотите вернуть ее, придется вам полетать, – и одноглазый недобро ухмыльнулся.

Двое исуркхов закинули свои вилы за спину и зашагали к нам, одновременно разматывая что-то вроде крупной рыболовной сети.

– Эй, такого уговора не было! – возмутился я.

Вообще-то пока все шло по плану Ла Керта, но я решил подыграть, чтобы «ангелочки» не заподозрили подвоха. – Динеш меня привел. Теперь отдайте ему сестру и отпустите с миром!

Не менее десятка трезубцев наставились на меня, с вилок срывались голубоватые искры. Вылетевший из ножен факар саттардца выглядел перед ними не более опасным, чем зубочистка. В горле внезапно пересохло, и я шумно сглотнул.