сладкий елей. Слёзы и подушки сделали своё дело, настрадавшись и переболев свою «втюренность», как она назвала искреннее и безответное чувство, немного успокоилась и убедила себя, что не простит предателя и ловеласа. В середине лета моей подружке пришлось заскочить в школу за документами. В учительской никого не было, Нина решила подождать. От звука закрывающегося дверного замка Ниночка вздрогнула, а увидев своего мучителя, испугалась. Всё произошло так быстро, что сильная и смелая девушка ничего не успела понять и предпринять. Этот гад навешал ей сладкой лапши на уши, залил шоколадом-мармеладом её душу. Врал, что так долго ждал этого момента, что не может без неё жить, что она — лучшее, что было у него в жизни. И потихоньку забирался под маечку, а потом… «отлюбил» жёстко и травматично. Она поздно поняла, что подпустила его слишком близко, осознав всю лживость и подлость здорового и крепкого мужика, справившегося с растерявшейся Ниночкой в две минуты. Конечно, если бы не сопротивлялась, всё обошлось бы гораздо легче. А так… Нинок уехала в Москву, долго залечивала душевные и физические травмы, сразу устроилась на работу, получила комнату, заочно училась. И возвращалась к жизни. Я узнала об этом только через два года, когда Нина не приехала на встречу с выпускниками уже второй раз. Больше не знал никто. Почему не заявила на насильника? Было стыдно, не хотелось огласки, ведь получалось, что она сама отдалась, подвели девчонку собственные уши и воскресшая надежда на любовь… Ужасно обидно, до глубины души. И только через пять лет, на преддипломной практике, моя подружка познакомилась с сербом. Он много работает в Москве, а его семья живёт в Белграде. Нину всё устраивает, а в её личное пространство с некоторых пор не допускается никто. Главное, что в их глазах при встрече вспыхивают взаимные огоньки любования, он смотрит на Ниночку с таким умилением, дышит через раз, ловит каждое её слово! Жизнь покажет!

— Как с тобой сложно, Лиза! — Вздохнула Нинок. — Пойдём в комнату, я чайку заварю зелёного. Ой, глянь, Тишка за тобой пошла! Ты её очаровала, подруга!

Я уселась в удобное кресло, кошка опять залезла ко мне на руки. Замурчала. Как хорошо…

— Лиза, солнышко моё, просыпайся. — Голос любимого мужа даже во сне не даёт покоя… — Лизонька, пора домой, дети ждут, мама беспокоится.

Исаев сидел передо мной, Тихоня тёрлась об него, издавая смешные мяушные звуки.

— Миша, а как ты здесь? — Я моргала спросонья, ничего не понимая. — А где Нина?

— Я здесь. Но мне на работу пора. Ключи оставьте соседям. Я вас поздравляю с Новым годом, ребята! Не потеряйте своё счастье, очень прошу. Я вас люблю. В пакете подарки для девчонок и мои наилучшие пожелания. Всё, я убегаю. — Чмокнула и унеслась.

— Иди ко мне, лягушка-путешественница. — Кошка соскочила, освобождая место для меня. — Что ты опять придумала? Что, Лиза?

— Я позвонила тебе, а трубку взяла она. А ты сказал, что всё готово, и ты сам тоже готов. А потом ты её притащил. Миша, я не хочу видеть её около нас. Никогда.

— Мы ждали Ромку Малинина, ты его знаешь. И я обращался к Малине. А эта звезда припёрлась, её никто не ждал. И на встречу притащилась, упилась, опозорилась. Ну, что, надо было бросить беременную дуру?

— Пьяную беременную дуру. В конце концов, у неё есть два бывших мужа, а возишься с ней ты. Я не хочу, не желаю, не буду… — Не успела договорить, поймав в фокус расчудесные уста моего мужа, целовать которые буду, буду, буду!

И повисла на его шее, наслаждаясь и снимая с себя, как старую кожу, всякую ересь…

— Нам надо успеть подписать пару бумаг до рейса. — Он отлепился от меня с большим усилием. — Давай закончим мои дела и займёмся нашими. Надо ещё заказ забрать из «Чародейки», девчонки ждут. Собирайся, машина под подъездом.

Оказывается, пацаны вычислили такси, на котором я уехала. Так и нашли меня. «Добрая» Нинка запустила их, они тоже пару часов вздремнули, и Виктор уехал в гостиницу за вещами. И за Сергеевой, видимо. На регистрации она оказалась рядом. Витька впал в ступор, ведь он отправил её предыдущим рейсом. А Мишка прижал меня к себе сильно-сильно, не разрешая поворачиваться в её сторону.

— Не реагируй, она только этого и ждёт. Витя, не подпускай её к нам.

Мы сидели впереди, а эта звезда буравила меня взглядом с соседнего ряда, я ощущала это всей задней стороной тела. А и хорошо, что задней. Мишка, он просчитал моё состояние на раз-два, прижимал к себе и тихонечко целовал. Пока я не заснула, засунув его руку себе под свитерок…

Дома я получила разгон от мамы. Она поставила меня в известность, что они с папой подписали большой серьёзный контракт.

— Ты чересчур расслабилась, моя дорогая. Мы с отцом достаточно помогли вам, пожертвовав своими изысканиями. Пришло время, оставить семью Исаевых на вольных хлебах. А нам надо ещё послужить отчизне. Мы будем работать в Сибири по несколько месяцев, потом обрабатывать добытое здесь. И опять. Пока не закончим. А там видно будет. Мне предлагают преподавательскую деятельность, папе — кафедру. Но это позже. А сейчас вы будете жить здесь, в нашем общем доме. Никаких возражений. Всё, Лиза! Ты — взрослая женщина, мать трёх дочерей, на тебе держится твоя семья. И только ты развалишь её, если не одумаешься. Да если бы я обращала внимание на всех женщин, которым нравился мой муж, меня бы уже не было! Опомнись, дочь! Михаил любит только тебя. Он даже с матерью своей не общается. А вот отец, Михаил Михайлович-старший, прибудет к нам на праздник. Он у нас — Звездочёт. Так, Лиза, дел по горло. Вперёд!

Спать увалились поздно. Завтра 31-е, а мы ещё не всё успели. Я вышла из душа, потихоньку подвалилась под крыло своего дрыхнущего мужа. Устали все. А я — просто без рук, без ног.

— Моя дорогая, тебе не отвертеться. Рук и ног мне твоих не нужно. — Он, что, слышит мои мысли?

— Миша…

Что, Миша. Кто меня спрашивает? Губы моего любимого прилипали к моей коже нежно и очень приятно. В животе замяукало, в груди — томление, в голове ни одной мысли. Тепло и блаженство растекалось по всем клеточкам, усталость улетучивалась, рождалось сексуальное желание заполучить своего мачо здесь и сейчас. Как же я люблю его… Выгнувшись струной, я зацепила его за плечи и завалила на себя, тут же почувствовав крепкое тело боксёра, знакомое до каждого