— Мисс Лежер уволилась.

— Ни с кем не попрощавшись?

— Скоропостижно уволилась.

— Неужели? Тогда как вы объясните это?

Я сунула руку в карман и продемонстрировала ему колокольчики. Он дернулся, и маска сдержанности тут же слетела с его лица.

— Откуда они у вас? — он впился взглядом сначала в находку, а потом в меня своими пустыми глазами, от которых меня, как обычно, пробрала дрожь. — Вы что, следили за мной? — он подался вперёд, и я непроизвольно попятилась, а потом быстро сунула улики обратно в карман.

— Именно, — подтвердила я. — А потому знаю, что вы лжете: это вы убили животных. И ваш визит на кладбище. Как вы его объясните? Я знаю, что у вас там нет родственников. А серьги… на них такой же знак, как на этой картине, — я махнула рукой на стену. — Что он означает?

И тут меня осенило. Кусочки мозаики начали стремительно складываться в голове, и слова просто полились из меня безостановочным потоком:

— Ваши опыты… животных вам показалось мало… слишком мелкие, слишком неинтересные. Кому нужны хорьки, когда рядом бродят экземпляры куда занятней, куда крупней. И вы решили не упускать возможность, когда тут появился кто-то доверчивый, кто-то, кого не составит труда обмануть и завлечь… — слезы потекли у меня из глаз.

— Хватит, — рявкнул он.

Но я уже не могла остановиться.

— Вы знали, что Мэтти не сумеет постоять за себя! — захлебывалась я. — Вы всё это устроили, а потом всем сказали, что она неожиданно уволилась. Вам поверили. Как это удобно — пользоваться доверием графа и иметь доступ ко всем документам и колокольчикам! Но в одном вы просчитались: когда решили, что её никто не станет искать!

Из-за пелены слез его фигура расплывалась в одно черное пятно.

— Я сказал: хватит, — угрожающе прошипел он.

— Что вы ей сказали? Под каким-то предлогом увели из замка? Она жива? Отвечайте!

Он вдруг поднялся и медленно двинулся ко мне, закрывая путь к двери.

— Значит, вы считаете, что я убил вашу подругу?

Я похолодела и с трудом выдавила:

— Д-да…

Сообразив, что он только что отрезал единственный путь к отступлению, я попятилась. Бросила быстрый взгляд на окно, но он его перехватил и чуть качнул головой.

— Именно здесь, в этой комнате?

Я кивнула, трясущимися руками вытерла слезы и сделала ещё один шажок назад.

— Убил и вскрыл. А возможно, даже порезал на мелкие кусочки и рассовал по всем этим баночкам, — он кивнул на полки, и я тоже непроизвольно оглянулась на них. Ноги у меня подкосились. Сделав очередной шаг назад, я уперлась в стол.

— А теперь скажите, что мне мешает сделать то же самое с вами?

Он сделал паузу, и мои волосы встали дыбом, когда я поняла, что вопрос был риторическим. Я вжалась в стол, пытаясь отодвинуться как можно дальше, как будто эта отсрочка могла меня спасти. И тут мои пальцы наткнулись на холодный металл. Я схватила лежавший на столе кинжал и выставила его вперёд, почти уткнув в грудь мистеру Фарроучу.

— Не подходите!

Правая рука тряслась так, что пришлось обхватить её левой, иначе я непременно выронила бы оружие. Он замер.

— Вы спятили, — коротко сообщил он. — Опустите нож.

— Вы меня слышали! — уже увереннее велела я. — Отойдите, или я вас ударю, а потом перебужу криком весь замок!

Он послушно сделал шаг назад, поднимая руки ладонями кверху.

— Чёрт-те что, — пробормотал он.

И тут мой взгляд скользнул по его руке. Заметив это, он быстро натянул рукав, но было поздно.

— Её нет… — пораженно выдохнула я. — Где метка? Если вы не слуга, то…

Он воспользовался моим замешательством и прыгнул вперёд. Быстро заломил мне руку и зажал рот. От боли перед глазами побежали красные круги, и я выронила кинжал. Он звякнул об пол, и мистер Фарроуч отшвырнул его ногой подальше.

— А теперь слушайте меня, — прошипел он мне в ухо. — Вы ворвались посреди ночи ко мне в комнату, разбудили, нагородили чуши, обвинили в убийстве и угрожали расправой. Я ничего не забыл? — Он держал меня так, что я не могла пошевелиться. Сообразив, что в таком положении я никак не могу ответить, он чуть ослабил хватку, и я кивнула. Этот ответ его удовлетворил.

— Так вот, завтра я поставлю в известность графа, и к обеду вас тут уже не будет. Не думайте, что ваша любовная связь с ним послужит защитой. А сейчас я разожму ладонь, и вы будете вести себя тихо. Вы поняли?

Я находилась в полуобморочном состоянии и едва понимала, что он говорит.

— Вы меня поняли? — повторил он и слегка встряхнул меня. — Моргните.

Я моргнула.

— Не вздумайте кричать, — предупредил он. — Иначе я могу передумать насчёт расчленения и баночек.

Тут я изловчилась и лягнула его. Увы, удар вышел смазанным, но этого хватило, чтобы он разжал пальцы. Я бросилась к двери, но он успел схватить меня за руку. Я набрала в легкие побольше воздуха, и тут раздался крик, но не мой. Дернувшись, как тряпичная кукла в пляске, он повалился на пол, хватаясь за ногу и корчась. Его лицо смертельно побледнело, по губам заструилась кровь — видимо, он прикусил их при падении. Я с изумлением наблюдала, как его пальцы, суставы, ноги и всё тело корёжится в судорогах. Казалось, каждая его косточка ломается прямо на моих глазах. Я поняла, что у него очередной приступ, и это мой шанс.

Метнувшись к двери, я схватилась за ручку, но в последний миг помедлила. «Вдруг он умрёт прямо сейчас, и я так и не узнаю, что стало с Мэтти?» Я оглянулась. Он по-прежнему лежал на полу, но больше не корчился, а просто вздрагивал и хватал ртом воздух, пытаясь прийти в себя. В воспаленных глазах блестела влага. Он в изнеможении глянул на меня.

— Уйдёте вы, наконец, чёрт бы вас побрал! Неужели не видите, что мне из-за вас плохо?

Я нажала на ручку и выбежала в коридор.

Между вторым и третьим этажами я остановилась отдышаться. Я не могла понять, что только что произошло. Такое ощущение, что приступ у него начался именно из-за меня, когда он схватил меня за локоть. Нет, абсурд. Я ведь ничего нарочно не делала и никак не могла повлиять на его состояние. Спохватившись, я одёрнула себя: он только что угрожал мне, а я переживаю о его самочувствии. Вот уж действительно спятила!

Прокручивая в голове наш разговор, я с досадой поняла, что не получила ответа ни на один свой вопрос. Напротив, их возникло ещё больше: почему у него нет метки? Если он не слуга, то кто? Где он спрятал Матильду? Я представила её, лежащей в каком-нибудь подвале, холодной и застывшей, и тут же потрясла головой: нет-нет, не её тело, именно Матильду! И что он имел в виду, когда сказал, что связь с графом меня не спасёт? В памяти всплыл наш дневной разговор, и я вскипела, сообразив, что он посчитал меня любовницей Кенрика Мортленда! Но сейчас меня больше всего озадачивало другое: почему он меня не убил? То есть этот факт меня чрезвычайно порадовал, но не поддавался логическому объяснению. Никто не знал, что я была в его комнате, и ему ничего не стоило убить меня прямо там, безо всякого риска. Почему он этого не сделал?