Я посмотрел по сторонам и увидел, как со стройки убегали мои друзья. Хорошо, по крайне мере они в безопасности.

– Вот ты где. – Наблюдая за друзьями, я совсем забыл о преследователе. Теперь он стоял напротив меня, прижимаясь к краю плиты. Стены здесь не было – только обрыв третьего этажа. Я попятился, подойдя к самому краю. Дальше отступать было некуда. Черт, зря я не взял ножи у Рона. Зря понадеялся на то, что оборотня удастся легко обмануть, а потом убежать от него. А тот тем временем подошел ко мне еще ближе.

– Некуда бежать? – ухмыльнулся он. – Наконец-то будет кровь! Я убью тебя, а потом буду убивать других. – Меня передернула от того предвкушения грядущих убийств, которое высказал этот оборотень. Это было нечеловеческое наслаждение кровью. Впрочем, он и не был человеком. – Проклятое место, – вдруг высказал оборотень с некоторой обидой. – Никак не могу предстать в истинном обличье.

Он с неожиданной злобой уставился на меня.

– Это ты притащил нас сюда!!! За это ты умрешь!

Оборотень двинулся ко мне. Я же остановился у самого края, внимательно наблюдая за приближающимся зверем. Именно зверем – человеческий вид этого существа меня больше не обманывал. Вот он подошел на два шага, на шаг… В этот момент я оттолкнулся от пола и в кувырке ушел от него. Оборотень попытался меня схватить, но не успел. Взревев, он резко повернулся ко мне. Я никак не ожидал от него такой прыти, уже привыкнув к неуклюжим движениям. Очевидно, я уже сильно его разозлил. Ничего не оставалось, как броситься убегать по стене. Плиты уже кончились, и теперь я бежал по главной стене, где с одной стороны был второй этаж, а с другой пропасть в два этажа. Позади буквально мне в спину дышал оборотень. Я чуть снизил скорость, давая возможность оборотню приблизиться ко мне. Конечно то, что я задумал было рискованно. Гораздо безопаснее было спрыгнуть на второй этаж, а там уже постараться убежать, но я помнил о той жажде крови, которую высказало это существо. Оставлять его живым было преступление, поэтому я решил рискнуть.

Все мои чувства рыцаря Ордена были на взводе. Тут я буквально кожей почувствовал, что оборотень протянул руку, чтобы схватить меня. За мгновение до этого я неожиданно затормозил и резко присел, развернулся на одной ноге, а другой совершил круговое движение. С трудом удержал равновесие на узкой стене. В сайве этот прием называется «коса». Одна нога оборотня ударила об другую, сам он резко качнулся в сторону. Удержать равновесие у него не было никаких шансов – ногами ударившись об стену, оборотень полетел с третьего этажа вниз.

Когда я спустился оборотень был уже мертв. Во время падения он свернул себе шею. К тому же упал он на кучу битого кирпича, так что наверняка у него была еще куча разных переломов, но это для него были уже мелочи.

Домой я возвращался немного взбудораженный. В том, мире, мечтая о доме, я мечтал именно о том моменте, когда мне не придется больше убивать. И вот сейчас, вернувшись домой, приходится убивать и здесь.

Я не торопился. Мне хотелось немного успокоиться прежде, чем я покажусь друзьям. К счастью идти до дома пришлось минут двадцать, а за это время мне удалось полностью овладеть собой.

Рон со Снегирем ждали меня перед въездом в наш двор. Оба заметно нервничали когда, увидев меня, бросились навстречу. Никто из них не пытался скрыть облегчения оттого, что видит меня живым.

Рон бросился мне на шею.

– Ну ты что? Неужели думал, что рыцаря Ордена можно так легко поймать? – шепнул я ему.

– Может кто-то объяснит мне что происходит? – сердито спросил Снегирь. – Кто этот тип? Почему он хотел меня убить?

– Не тебя, – успокоил я его. – Меня. Он просто ошибся.

– Да надо слепым быть, чтобы так ошибиться, – взорвался Снегирев. Потом задумался и добавил: – Или полным кретином.

– Привет, мальчики. Вы не поможете мне? Мне нужно, чтобы вы проводили меня в одну кафеюшку.

Я тихо застонал и в беззвучной молитве возвел глаза к небу. Только Таньки Серовой для полного счастья тут и не хватало. Ее отец раньше был водопроводчиком в соседнем доме, но потом как-то быстро разбогател. Поговаривали, что он занимается какими-то незаконными махинациями, но толком объяснить, чем действительно занят ее отец никто не мог. Теперь же он ездил на шикарном «мерсе» и называли его не иначе, как Иннокентий Викторович, хотя раньше даже дети называли его просто Кеша.

Разбогатев, он немедленно устроил свою дочь в частный колледж, куда ее привозил личный шофер. Богатство настолько ударило Таньке в голову, что она стала ходить по двору в сопровождение охранников задрав нос. Всех ребят, кто не ездил в школу с личным шофером, она считала плебеями, недостойными даже дышать одним воздухом с ней. Конечно, грешно смеяться над убогими, но над ней потешался весь двор. Правда, за ее спиной, поскольку Танька отличалась мстительностью, а имея те карманные деньги, которые выдавал ей папаша, она могла доставить обидчику крупные неприятности. Как-то, очевидно посмотрела в каком-то фильме, она наняла каких-то хулиганов, которые отметелили одного мальчишку из нашего двора за то, что тот посмел посмеяться над ее прической. Естественно с ней предпочитали не связываться, стараясь выполнить все ее просьбы, тем более что она, в качестве награды, иногда платила за помощь. Однако думаю, весь двор вздохнул бы с облегчением, если бы ее папаша переехал куда-нибудь в более шикарные районы. Однако Иннокентию Викторовичу по какой-то причине нравился именно наш двор, и съезжать он не собирался. Он даже выкупил все соседские квартиры на этаже, пробил двери и сделал из нескольких квартир одну громадную. Ходят слухи, что он собирается купить и нижние квартиры, сделав свою двухъярусной.

Судя по страдальческому виду Снегирева, он тоже был не в восторге от встречи.

– Слушай, Танька, почему бы тебе не пойти со своей охраной? – дружелюбно поинтересовался я, кивнув, на маячивших в стороне двух типов.

– Фи, воспитанные люди не отказываются от приглашения дамы.

И тут совершенно неожиданно заговорил Рон, который до этого открыв рот рассматривал небольшое золотое колечко, вставленное ей в нос:

– Воспитанные люди, прежде всего, не навязываются в обществе к тем, кому они неприятны. – Боже мой, уличный мальчишка, который в Амстере бегал в рваной одежде и сыпал такими словечками, от которых уши сворачивались в трубочку, вдруг заговорил как человек, который воспитывался в самых изысканных домах. Узнаю воспитание Далилы. Помнится, она всегда, когда была с Роном, занималась с ним. Теперь, глядя на Рона, я не мог не признать, что она хорошо поработала. И это за три месяца! Мастеру, чтобы привить мне хорошие манеры понадобилось полгода. Или Далила хороший педагог, или я плохой ученик. Второй вариант мне не понравился и я решил, что Далила хороший педагог.

Танька презрительно осмотрела Рона.

– А это еще что за бомжик? Он с нами не пойдет!

Рон слова не понял и вопросительно посмотрел на меня.

– Вот видишь, он с нами пойти не может, а я не могу оставить его. Сожалею.