Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не плачь. Все будет хорошо, — я вжимаю педаль газа в пол, то единственное, что я могу сделать в данной ситуации.
— Помнишь ту историю, про мою неудавшуюся беременность?
Я киваю, из-за этого мы тогда в первый раз поссорились.
— Мне сказали, что у меня не может быть детей с такими анализами. Собственно, поэтому я и потеряла ребенка. Я была уверена, что не смогу забеременеть, поэтому не предохранялась. Получается, я тебя обманывала.
— Почему ты раньше не рассказала?
— Я боялась, что ты уйдешь. Что наступит момент, когда ты захочешь настоящую семью, а я не смогу тебе ее дать. А потом появилась Кира, и вот тогда я по настоящему испугалась. Я не могла ничего противопоставить против живого настоящего ребенка.
Я молчу, перевариваю информацию. Теперь мне становится понятно, почему она так вела себя, почему ревновала к Кире и даже, наверное, почему ушла.
— Кирилл, мне так страшно. Я не хочу потерять ее. Она живая, я чувствую, как она двигается. Даже сейчас, несмотря на боль, движение есть. Хочешь услышать? — я протягиваю руку, она кладет ее на живот. Первое, что я ощущаю, это толчок. Эмоции накрывают меня. Мой ребенок, даже подумать не мог, что вообще реально испытывать такое острое чувство любви к крохе, которая еще даже не родилась. — Я придумала имя, Эмилия.
— Красивое. Мне нравится.
Новое чувство тревоги за эту девочку, мою дочь разрывает меня. Не представляю, что чувствовала Алиса, и не представляю ее чувства сейчас.
Слезы текут у нее по щекам.
— Это все моя вина, — она смахивает их ладонью.
— Сильно болит?
— Да.
— Потерпи, осталось еще десять минут.
Я смотрю по сторонам, на улицах гуляют толпы радостных людей. На часах почти половина первого ночи. Первое января. Никому нет дела до нашей беды.
Мы паркуемся прямо у приемного покоя. Я достаю Алису из машины, несу как можно бережнее.
Медсестра, женщина лет пятидесяти, выглядит не очень довольной нашим появлением.
— Что у вас?
— Очень сильно болит живот, — я отвечаю вместо Алисы, она еле держится за меня.
— Обменная карта есть? — о чем она говорит, но Алиса, кажется, понимает ее и кивает.
— В сумке.
— Хорошо. Молодой человек, ставьте, я помогу ей дойти. Вам дальше нельзя.
Мне приходится опустить Алису на пол. Медсестра поддерживает ее и помогает идти.
— Сейчас вызову доктора, он посмотрит. Потерпи немного, — она смягчается в разговоре с Алисой.
Я остаюсь сидеть один в коридоре. Вот теперь страх полностью сковывает меня. Я остался один и ничего не могу сделать, не могу помочь, поддержать.
Она же звонила мне, хотела все рассказать. Я, как дурак, лелеял свою гордость и независимость, а еще глупые принципы. И для чего?
Время тянется так медленно. Через полчаса я не выдерживаю и иду по коридору, куда ушли Алиса с медсестрой. Последняя сидит в небольшом кабинете, и что-то заполняет в компьютере.
— Извините, что с моей женой? — мне кажется, что так больше вероятность, что она не отправит меня куда подальше. Да и это вопрос времени, чтобы ни случилось дальше.
— Она уже в отделении. Врач осмотрит и назначит лечение.
— Я могу узнать подробнее?
— Да. Звоните завтра. Я ничего не могу вам сказать.
Я плетусь обратно. Выхожу на улицу. На морозе здорово прочищаются мозги. Теперь мне остается только понять, как дожить до этого завтра.
32
Меня будит звук от мобильной капельницы, она сообщает, что лекарство закончилось. На автопилоте нажимаю на кнопку и только потом понимаю, что я в больнице. Вспоминаю все события предыдущей ночи и то, как мы с Кириллом ехали в приёмный покой. Живот ещё болит, но уже значительно меньше. Правой рукой нащупываю телефон на тумбочке. Семь утра первого января. Несколько пропущенных от мамы и Ленки. По очереди пишу сообщения, что я в больнице, но сейчас уже все в порядке. Просто сильный тонус, поэтому ближайшие пару дней я проведу в палате в обнимку с капельницами и лекарствами.
Я хочу позвонить Кириллу, если бы не он, не знаю, что было бы со мной. Несмотря ни на что, он очень помог мне и должен знать, что все в порядке. Я давно удалила его номер телефона, только я помню его наизусть.
Руки немного трясутся, когда набираю номер, слушаю гудки. Трубку никто не берет. Значит так, возможно он решил, что хватит с него и одного ребёнка. Он так и не сказал вчера о своём решении. Я придумываю кучу вариантов, почему он не ответил на мой звонок. Например, он просто спит, а телефон стоит на беззвучном режиме. Да, это звучит очень даже правдоподобно. На ближайшее время мне подойдёт такая версия.
— Как самочувствие? — в палату заходит медсестра. — Сейчас померяем температуру, давление. Капельница закончилась?
— Намного лучше. Я отключила её.
— Хорошо. Давление в норме, температура тоже, — она отсоединяет капельницу, оставляя катетер в вене.
Спать я больше не хочу, поэтому просто гипнотизирую телефон взглядом. Ещё вчера я не хотела видеть Кирилла, разговаривать с ним, и даже не знала расскажу ли ему о ребенке. А сегодня единственное, что мне нужно — это просто услышать его голос. "Малышка, где же твой папа?" — я глажу живот и думаю только об этом.
Мама звонит первой, они даже не заметили, что дочери нет дома. Ну конечно, обычная ситуация. Я не обижаюсь, даже на отца. Ленка забрасывает меня кучей сообщений. Вначале с вопросами о моем самочувствии, а потом рассказами, что я пропустила. Ненадолго, но она поднимает мне настроение.
После завтрака, устав пялиться на телефон, и больше от усталости я снова засыпаю.
Меня будит шум в коридоре. На тумбочке стоит большой букет красных роз и плюшевый зайчик с розовым бантиком. Я беру игрушку в руки, прижимаю её к себе. Я точно знаю от кого она.
— Проснулась? — мама заглядывает ко мне в палату.
— Да, — я не выпускаю зайца из рук. — Это от кого?
— А сама как думаешь? — мама садится рядом на кровать. — Как ты
