— Готово, — сообщил гипнотизер. — Я настроил его на восприятие ваших слов. Можете задавать вопросы.

— Николай, — начала Сонечка. — Можешь ли ты вспомнить что-нибудь, что поможет нам отыскать преступников?

— Как-то раз, когда я был погружен в транс, Алина была у Агафьева, — ответил Оборотнев. — Агафьев говорил, что в случае чего можно скрыться в доме покойного отца Андрея. Она сказала, что это хорошая идея, достойная самого дьявола, так как там их искать никому не придет в голову.

— Это все, что ты знаешь?

— Да.

— Можете выводить его из транса, — сказала Соня гипнотизеру и повернулась к Цереберову, который застыл с приоткрытым ртом. — Все просто!

Майор принялся судорожно глотать воздух.

— Они не станут говорить, — в конце концов заявил он. — Найдут чем отмазаться. Бред лунатика — не доказательство!

— Это смотря как спрашивать, — возразила Соня. — Вот если мы подойдем к вопросу творчески…

— Это как?

— Я предлагаю инсценировать воскрешение отца Андрея. Наши замечательные друзья испытают сильнейший психологический шок — и чистосердечное признание, можно сказать, у нас в кармане.

— Но кто выступит в роли отца Андрея?! — все еще недоумевал Цереберов.

— А я по счастливой случайности знакома с другом его детства. И знаю, как можно с ним связаться.

* * *

Петр Алексеевич Корпусов, которого пришлось вызвать в отделение, никак не мог понять, что происходит.

— Понимаете, мы инсценируем воскрешение отца Андрея, — объясняла Соня. — Вы сыграете роль покойника, признанного на небесах святым, которому было разрешено вернуться временно на землю, чтобы поговорить с убийцами. Вы хорошо знали своего друга, вам без труда удастся сыграть эту роль.

В верхней части рясы у вас будет видеокамера. Мы не только запишем на пленку слова, которые будут произнесены во время этого представления, но и произведем съемку, что не оставит у следствия сомнений по поводу идентификации личностей говоривших. Вы предложите Алине Лимановой путь искупления грехов: откровенную исповедь. С такими доказательствами можно будет смело сажать преступников за решетку.

— А вдруг узнают, что я — не тот, за кого себя выдаю?

— А вы позвольте мне вас замаскировать. А лицо мы вообще будем скрывать. Вы помните, как выглядел ваш друг?

— Да.

— И как?

— Он такой бородатый был…

— Опишите, пожалуйста, поподробнее.

Когда Петр Алексеевич закончил, Соня попросила подождать, пока она съездит в театр за реквизитами.

…Минут пятнадцать сыщица наряжала Петра Алексеевича. Потом она предложила ему посмотреться в зеркало.

— Ну как? — спросила Соня.

— Есть, конечно, сходство, но и отличий… — бормотал Корпусов.

— Эти отличия бросаются вам в глаза, так как вы слишком хорошо знали друга. Алина ничего не заметит. Агафьев, правда… Но он только брат. Вот матери, они — да, умеют различать даже детей-близнецов. Скажите мне лучше вот что, Петр Алексеевич… Вы готовы выслушать и принять мой план?

— Готов.

— Тогда займемся репетицией.

* * *

К тому моменту, когда все было готово, небо успело потемнеть. Всю дорогу до поселка, где когда-то проживал отец Андрей, Соня оглядывалась назад, на Петра Алексеевича, и каждый раз по коже ее пробегали мурашки. У нее возникало ощущение, что отец Андрей действительно воскрес из мертвых.

— Ну как? Никто из дома не показывался? — спросила Соня у Цереберова первым делом. Тот поехал вперед, чтобы оценить обстановку перед грядущей операцией.

Майор отрицательно покачал головой.

— Замечательно. Петр Алексеевич, вы готовы?

Корпусов выбрался из машины.

— Да.

Увидев его, Цереберов присвистнул.

— Всех подряд в трюки с переодеванием посвящаешь? — усмехнувшись, спросил он. — Но выглядит впечатляюще…

— Я пойду, — сказал Петр Алексеевич.

Соня кивнула.

— Давайте, друзья, подождем и послушаем, — тихо сказала она.

Олег передал один наушник Соне, а другой надел сам. «Жучок» был прикреплен к рясе Корпусова.

Петр Алексеевич побрел к ограде, за которой располагались сад и дом покойного отца Андрея. Ветер раздувал полы одежды. Небо затянуло тучами, и на фоне сгустившегося сумрака «оживший отец Андрей» выглядел жутковато.

Петр Алексеевич достиг ограды и ткнул в кнопку домофона. Наушник передал женский голос из динамика:

— Кто там?

— Отец Андрей, дочь моя, — просто ответил Корпусов.

— Какой еще отец Андрей? — раздраженно откликнулась женщина.

— Выгляни в окошко, дочь моя, и посмотри.

— Ничего не понимаю! Что за дурацкие шутки!

— Я не шучу. Выгляни в окошко!

Затем все стихло. Несколько минут наушник передавал лишь тяжелое дыхание Петра Алексеевича. Потом ворота особняка открылись, и появился Василий Григорьевич Агафьев. Вид у него был воинственный. Однако, увидев Корпусова, он вскрикнул:

— Господи!

В окно машины Соня смогла наблюдать, как Василий Григорьевич трижды перекрестился.

— Здравствуй, брат мой, — молвил Корпусов, словно из могилы.

— Андрей, ты же умер! — дрожащим голосом проговорил Агафьев.

— На небесах меня признали, — отвечал Петр Алексеевич, — и в качестве исключительного случая позволили вернуться на некоторое время на землю. Досказать то, что не успел не по своей вине…

— Вы пришли забрать меня с собой? — испуганно задал вопрос Василий Григорьевич, почему-то перейдя на «вы».

— Я пришел, чтобы попытаться спасти ваши заблудшие души, обратить вас в веру Христову. Ибо видел я ворота геенны огненной и даже врагу не могу пожелать оказаться там после смерти…

— А спасение, оно возможно? — голос Василия Григорьевича сделался совсем бледным.

— Возможно, коли придет искреннее раскаяние, если обратитесь вовремя к спасителю нашему, Иисусу Христу.

— Я раскаиваюсь! Я так раскаиваюсь!

— Да коли исповедуешься в грехе тяжком предо мной честно, глядя мне в глаза, — продолжал Петр Алексеевич; роль отца Андрея он играл мастерски.

В этот миг, возможно, не понимая, почему Агафьев, вышедший на встречу с пришельцем, не возвращается, а оттого начав нервничать, из-за ограды выбежала Лиманова. Увидела Петра Алексеевича, остановилась и закричала.

— Успокойся, дочь моя, — как ни в чем не бывало обратился к ней Корпусов.

— Что тебе нужно? — завизжала Алина.