Это ему не понравилось. Посверлил Марину взглядом, красноречиво поджал губы, а потом сухо поинтересовался:

— Тебе бы этого хотелось?

— Лёша… — Марина нервно побарабанила пальцами по столу, не сразу решившись на Алексея посмотреть. — По-моему, ты забыл, что я слишком хорошо тебя знаю. Думаешь, я не понимаю для чего весь этот разговор? Хочешь, чтобы я тебя пожалела, ревновать начала? Я не буду этого делать. Это твоя семья и твоя жена… Я слишком давно живу с этой мыслью, так что никакой ревности…

— Вот значит, как ты обо мне думаешь.

— Скажешь, что я не права?

— Я просто хотел тебе объяснить…

— Да, но я не знаю, что тебе ответить. Чего ты ждёшь от меня? Понимания или что я смогу найти какой-то выход? Я не могу. И мы сейчас просто-напросто договоримся до того, что это я во всём виновата. Я загнала тебя в угол.

— Марина! — Он сначала прикрикнул, но тут же тон сбавил. И головой сокрушённо покачал. — Ты так ничего и не поняла.

— Да? — Рука судорожно стиснула кружку, из которой Лёшка недавно пил чай. — Может, мне не дано?

Алексей хотел что-то сказать, возразить, но передумал. Постоял у окна, глядя на тёмную улицу, а потом вдруг засобирался. Видимо, нестерпимо стало находиться здесь… или рядом с ней. Только уже в дверях, собираясь выйти из квартиры, остановился, на Марину посмотрел и вдруг приподнял пальцем её подбородок. И посмотрел так, как раньше, улыбнулся чуть насмешливо.

— Дело ведь не в том, что мне с ней плохо, Мариш… Просто мне без тебя плохо и это всё чертовски осложняет.

— В общем, вот так, — закончила Нина и довольно улыбнулась. — Позвонил, в ресторан пригласил.

— Извинился? — поинтересовалась Марина.

Башинская легко махнула на неё рукой.

— Я на него не обижаюсь.

— Да что ты? — Марина рассмеялась. — А недавно ты говорила совсем другое.

— Я злилась, но не обиделась. Манер ему, конечно, недостаёт, но всё не так страшно. Он мне нравится, Марин.

— Ну что ж, если нравится — это совсем другое дело.

Нина вытянула ножки, обутые в пушистые симпатичные тапочки, полюбовалась и снова улыбнулась.

— Ты права, это совсем другое дело.

Марина присела за стол с чашкой чая и с удовольствием за подругой наблюдала.

— Нина, ты прямо светишься вся. Томилин что, по телефону тебе в любви признался?

— Нет, конечно, — удивилась она. — Но я чувствую, что всё будет замечательно.

— Удивительное дело — ты и Томилин. Ты знаешь, что у него характер тяжёлый?

— Да прямо-таки уж. Тяжелее, чем у меня? — Они переглянулись и рассмеялись.

На кухню вбежала Юля, пристроила на столе альбом для рисования, а на Башинскую посмотрела в ожидании.

— Тётя Нина, хочешь, я твой портрет нарисую?

— Мой? — вроде бы удивилась та.

— В свадебном платье, — предложил ребёнок.

Марина прыснула со смеху, а Нина согласно кивнула.

— Если в свадебном, то рисуй. Только никакой фаты и пышных юбок на кринолине, мне не идёт.

— Что такое кринолин? — девочка вопросительно посмотрела на Марину.

— Такие большие-большие юбки.

— Как у принцесс?

— Да.

— Зря, тётя Нина, у принцесс красивые платья, но если тебе не хочется… — Юля показательно вздохнула. — А хочешь красное платье?

Нина взглянула на Марину, а та головой отрицательно покачала, едва сдерживая смех.

— Томилин не поймёт, Нин, серьёзно тебе говорю.

— Да, наверное. Рисуй белое. И, кстати, о Томилине. Юля, ты нарисуешь, а когда дядя Федя к вам в гости зайдёт, ты ему этот рисунок подари, хорошо? Так и скажи — это тётя Нина в свадебном платье.

Юля с пониманием кивнула, а Марина возмутилась.

— Ты на что ребёнка толкаешь?

— Устами младенца глаголет истина. Я Фёдору на это непременно намекну.

— Ой, Нина…

— Ну что?

— Обожжешься, смотри.

— На Томилине? Не смеши меня. Да он меня всю жизнь помнить будет.

— Или ты его.

— Или я его, — вдруг со вздохом согласилась Башинская.

Одеваясь в прихожей, Нина подняла глаза к потолку.

— Может, мне к нему зайти?

— Зайди, — согласилась Марина. — Его, правда, нет, его днём не бывает никогда, но с Брюсом познакомишься, Настя тебя чаем напоит.

— Хватит говорить мне гадости, я тебе ничего плохого не делала.

Марина рассмеялась, а Нина крикнула в глубину квартиры:

— Юля, я ухожу. Не забудь про портрет!

— Я рисую уже!

— Главное, подарить его не забудь!

— Не забуду.

— Хорошая девочка, — обратилась Нина к Марине, — обстоятельная.

— Надеюсь, такой и останется, если ты её не испортишь.

Они расцеловались на прощание, Башинская выпорхнула за дверь, а Марина прошла в комнату и увидела Юлю, которая прилипла к окну, ожидая, когда Нина выйдет из подъезда, чтобы помахать ей рукой. Марина подошла и обняла её.

— Вон она! — Юля радостно замахала рукой, они подождали, пока машина Башинской выедет со двора.

— Чем будем заниматься?

— Я буду портрет рисовать. А ты потом скажешь — похоже или нет.

— Хорошо. А мне чем заняться?

— А ты… а ты… — Юля задумалась и приложила пальчик к губам. — А ты испеки пирог!

— Пирог. Интересно, — Марина рассмеялась. — С чем ты хочешь пирог?

Юля выбралась из её объятий и вернулась за стол. Пожала плечами.

— Я не знаю. Чтобы вкусный.

— А плюшки тебя устроят? — Марина снова подошла, пощекотала её и поцеловала в щёку. Юля рассмеялась и кивнула.

— Да! Будем пить чай с плюшками и вареньем. Карлсон любит плюшки и варенье, ты помнишь, мы читали?

— Помню. Рисуй тётю Нину, только старайся, нам её ещё замуж выдавать.

Это был самый спокойный день за последнее время. У Калерии выходной, никаких срочных дел нет, утром сходили с Юлей в магазин и погуляли в парке, но быстро замёрзли и поспешили домой. И весь оставшийся день можно было провести в тишине и покое, особенно, после того, как квартиру покинула шумная Нина. И Алексея Марина не ждала, даже звонка его не ждала, вчера они немного поругались по телефону, она запретила ему приезжать, заявив, что у него своих дел, должно быть, невпроворот, а они отвлекать его не собираются.