Она пошла в окружении своей свиты к креслу, поставленному для нее. Начались танцы, Марго, как всегда, возглавляла их.

Шамваллон тоже присутствовал на балу, но не подходил к ней, вместе они не танцевали. Марго с раздражением заметила, что мадам де Сов держится от него неподалеку.

«Этому я положу конец, — сказала она себе. — Сегодня же потребую, чтобы он оставил эту особу в покое».

Музыка умолкла, танец прекратился. Внезапно весь зал притих. Король поднялся и вместе с Эперноном, Жуайезом, еще несколькими любимчиками направился к сестре.

При его приближении она поднялась, выжидающе посмотрела и увидела, что лицо брата искажено яростью. Удивилась, с чего он вдруг так разозлился.

Король встал перед ней.

— Потаскуха! — выкрикнул он. — Мне противно называть тебя сестрой. Чего смотришь так удивленно? Не знаешь, что всему двору известно о твоем поведении? Сколько любовников у тебя перебывало после замужества? И сколько до него? Что толку спрашивать? Ты уже потеряла счет, Шамваллон живет в твоем доме, спит в твоей постели. Ты недавно родила от него ребенка…

Марго беспомощно озиралась. Где мать? Екатерина Медичи не позволила б сыну устраивать публичный скандал; она предупреждала его, что подобное осуждение сестры подрывает силы дома Валуа. Говорила — ссорьтесь наедине, раз вам так уж нужно, только не дебоширьте перед всем двором. Но Екатерины в Париже не было; да и Генрих больше стремился угодить любимчикам, чем матери, а они потребовали, чтобы он опозорил сестру.

— Ты оскверняешь собой двор, — кричал Генрих III. — Повелеваю тебе покинуть Париж, избавить нас от своего гнусного присутствия. Уезжай и оставайся там, где тебе положено находиться… при своем муже.

Марго была так ошеломлена, что не могла произнести ни слова; король, знаком повелев ее свите увести свою госпожу, повернулся и направился к трону.

Марго позволила увести себя. Ничего иного ей не оставалось.

Королевские гвардейцы уже находились в доме. Рылись в вещах, ища новых подтверждений ее распутства. Марго пришла в ужас, она догадалась, что они явились арестовать Шамваллона, и не знала, какая участь уготована ее любовнику, да и ей самой. Брат позволил ей уйти с бала, но вполне мог прислать гвардейцев, чтобы они арестовали ее и, возможно, бросили в тюрьму.

Растерянная Марго осознала только одно: ей надо немедленно покинуть Париж. Она понимала, что сообщение о случившемся на балу уже полетело к мужу. Захочет ли он принять ее теперь?

Ей с любовником необходимо было уехать побыстрее; укрыться в каком-то убежище, пока не пронесется буря. Марго была уверена, что мать не допустит долгого изгнания дочери. Бежать необходимо, но это удаление от двора будет временным.

Она послала за Шамваллоном, должно быть, он ушел с бала, когда король начал свое обличение. Мог бы вступиться за нее, возмущенно подумала она. Но, может, и правильно сделал, что скрылся, иначе б его наверняка арестовали.

Надо предупредить его об опасности. Испуганные фрейлины прибежали на зов Марго.

— Шамваллон? — спросила она.

— Мадам, он вернулся раньше вас. Велел оседлать коней и теперь, должно быть, уже далеко.

Марго стиснула руки. Значит, он в безопасности. Как это в его духе — догадаться о том, что близится; он всегда умел позаботиться о себе.

В Нераке до Генриха дошла весть о позоре его жены. К сообщению о любовниках и ребенке Марго он отнесся спокойно, а то, что король публично осрамил сестру, его возмутило.

Генрих был без памяти влюблен в Коризанду; надеялся развестись с супругой и жениться на любовнице, а возвращение Марго в Нерак помешало бы осуществить это намерение.

— Не понимаю, с какой стати мне принимать обратно такую жену, — гласил его вердикт.

Марго пришла в отчаяние. Любовник больше беспокоился о себе, чем о ней; брат удалил ее от двора; муж заявил, что не хочет ее возвращения; многих слуг ее арестовали, и она оставалась без денег.

В свой город Ажен она въехала, театрально восклицая: «Хоть бы кто-то набрался смелости отравить меня, я не в силах терпеть эту мерзкую жизнь!»

Однако все, кто знал Марго, считали, что она скоро воспрянет и начнет действовать в своей неподражаемой театральной манере.

Коризанда не переставала радовать Генриха; партнерша в страстной любви, она могла обсуждать с ним политические вопросы, давать советы. Ему очень хотелось сделать ее своей королевой.

Она, в свою очередь, радовалась его отказу принять ко двору супругу. Марго была известной интриганкой, и Коризанда понимала, что, если королева Наваррская будет рядом, безмятежный ход их жизни непременно нарушится.

Однако вскоре Коризанда увидела, как можно воспользоваться создавшимся положением, и поскольку почти так же сильно желала, чтобы Генрих принес королевству процветание, как и сохранить его любовь, обратилась к нему с советом.

— Королю Франции хочется, чтобы ты принял его сестру, королеве-матери тоже. За согласие можешь потребовать уступок.

Генрих изумленно взглянул на любовницу.

— Девочка моя, — сказал он, — ты, кажется, хочешь, чтобы я вернул жену обратно.

— Да, раз это может пойти тебе на пользу.

Он восхитился бескорыстием ее любви.

— Ты не знаешь Марго. Где она, там всегда разлад.

— Мы позаботимся, чтобы она не внесла разлада между нами.

Генрих рассмеялся.

— Думаешь, ей это могло бы удаться? Да и кому бы то ни было? Но попытку она, несомненно, сделает.

— Будем начеку. А ты можешь согласиться принять ее, если король Франции выведет свои войска из городов, которые должны всецело находиться под твоей властью — Ажена, Кондома, Базу.

У растроганного Генриха затуманились глаза. Мог ли кто-то еще иметь такую любовницу? Она не только отрада чувствам, но и, можно сказать, военный советник.

Марго приехала в апреле. Как всегда великолепно одетой, на обитых парчой носилках.

Жители Нерака стояли вдоль дороги, глядя на ее приезд, и толпились возле дворца, чтобы видеть, как она встретится с королем.

Генрих обнял супругу и расцеловал в щеки. За два года они оба немного изменились. Генрих стал чуть более серьезным, словно глубже осознал свои обязанности. Марго слегка — но лишь слегка — более смиренной, пережитое состарило ее несколько больше, чем время.

Муж взял ее за руку и повел в одну из комнат первого этажа. Они встали у раскрытого окна, чтобы ждущие внизу могли видеть их вместе.

Когда они отошли, Марго сказала:

— Я рада возвращению в Нерак.

Генрих пожал плечами, улыбнулся, но промолчал.