Она не договорила.

— Но я полагала, ваш отец вел дела очень успешно, — сказала я. — Как это могло случиться?

— Не знаю, — ответила Этне. — Я не имела никакого касательства к бизнесу. Может быть, напрасно, но Шон, мой муж, работает в компании, и не хочет, чтобы жена тоже работала. Считает это несовместимым с его достоинством. Винит Конала, моего зятя. Говорит, Конал управляет торфяным бизнесом из рук вон плохо, а он всегда был той частью бизнеса, который помогал финансировать другие, более рискованные предприятия. Кажется, Шон называет его дойной коровой.

— А Конал говорит, что это Шон все портит, — вмешалась Фионуала. — Хотя меня больше не интересует, что он думает.

— Нехорошо, конечно, радоваться, что брак твоей сестры потерпел крушение, — сказала Этне, глянув на Фионуалу. — Но, может быть…

Казалось, Этне не может договорить этих мучительных фраз. В этом она походила на свою мать.

— Она имеет в виду, что теперь, когда Конала нет, мы опять сможем быть друзьями, — сказала Фионуала. — Раньше мы были неразлучными, Брета, Этне и я. Совсем как три нераздельные богини, в честь которых мы были названы, то есть прозваны, — Банба, Фолта и Эриу. Правда, Брете не нравилось, что ее прозвали в честь свиной богини, — засмеялась она.

— Банба не просто свиная богиня, — возразила Этне. — Она контролировала границу между подземным миром и небом. Может, нам пойти вместе, повидаться с Бретой, — грустно сказала она, глядя на Фионуалу. — Может, если она увидит обеих, нам будет легче снова сдружиться. Она не разговаривает с нами, — добавила Этне.

Со мной тоже, подумала я.

— Конечно, пойдем, — сказала Фионуала. — Она помирится с нами. Мы семья.

— Я бы хотела иметь антикварный магазин, — неожиданно сказала Этне, словно, начав говорить, уже не могла остановиться. — Не только из-за денег и деловых проблем. Я часто об этом подумывала, но такой возможности не было. Шон бы ни за что не одобрил. Теперь, пожалуй, смогу.

Вряд ли я могла винить ее за желание пойти в антикварный бизнес, потому что в течение получаса говорила им, что именно потребуется для начала. Этне, организованная, достала из сумочки блокнот и стала все записывать, задав по ходу разговора несколько довольно умных вопросов.

— Спасибо, — сказала она наконец. — Вы были очень великодушны. Тем более что наша семья была не очень любезна с вами и вашим другом, мистером Стюартом. Мы надеемся, что он доволен Коттеджем Розы, право. Отец нам много раз рассказывал о мистере Стюарте, о том, как он вытащил его из воды, когда папа упал и чуть не утонул.

«Упал, вот как?» — подумала я. Я слышала эту историю в несколько ином варианте, но для дочерей это было вполне понятное редакторское изменение. И похоже было, что иск о возвращении Коттеджа Розы отменяется.

— Вы не видели нас в лучшие времена, — заговорила Фионуала. — Наш папа был не таким, как на том видео. Рак у него распространился от легких к мозгу. Он был очень веселым. А мать, моя сестра, я… Видите ли, мистер Маккафферти только что рассказал нам о финансовых проблемах имения. Мы не могли поверить. Когда отец был жив, дела, казалось, шли превосходно. Мы были просто в шоке от смерти папы и этих новостей. И нас возмущала мысль, что кто-то получит что-то из имения.

И Шон. Понимаю, он выглядит ужасным снобом, но в душе очень добрый. Просто чем больше беспокоится, тем более неприветливым становится. Знаю, посторонним он кажется холодным, бессердечным, но только потому, что очень волнуется о «Бирн Энтерпрайзис» и о том, что будет со всеми нами. Согласна, Этне?

Этне, очевидно, была согласна.

— Можно задать вам пару вопросов? Или три? — спросила я. — Ну, пусть будет четыре.

Я слегка опьянела, и они как будто ничего не имели против.

— Спрашивайте, — икнула Этне. Она пила уже третий бокал. — Превосходное шерри.

И хихикнула.

— Ищет семья сокровище или нет?

— Нет, — ответила Этне. — Мать категорически против. Она хочет помнить отца таким, как он был, а не тем человеком на видеопленке. Я до сих пор слушаюсь матери, — жалобно добавила она. — Шон тоже не ищет, могу сказать об этом с уверенностью. Он не верит, что какое-то сокровище существует. Думает, отец был уже не в своем уме, когда записывал эту видеопленку, что эти указания — злобная шутка человека, который уже не осознавал, что делает.

— Я тоже не ищу, — сказала Фионуала. — За Брету говорить не могу, хотя не думаю, что она ищет. Да и не может искать, если на то пошло. Мать взяла указание Бреты из сейфа и разорвала его вместе со своим. Она очень решительная женщина.

— То есть никакой кражи не было? — спросила я.

— Не было, конечно, — ответила Фионуала. — Мать пришла в сущее неистовство. Вырвала страницы из папиного дневника и сожгла их вместе с двумя картами. Боялась, в дневнике окажется что-то такое, чего ей не хотелось бы знать, а на картах могло быть что-то, способное подстрекнуть нас к поиску сокровища. Полицию мы не вызвали, так что это был не такой уж дурной поступок, верно?

— Верно, — ответила я. И подумала — не считая сожжения этих редких, древних карт. Хотя, если вдуматься, сожжение дневника можно было увидеть и в другом свете. Возможно, Маргарет действительно хотела оградить себя от неприятных вещей, которые мог написать умирающий муж, а возможно, ей не хотелось, чтобы кое-какие вещи прочли другие, например гарда Миног или Роб.

— Думаю, — продолжала Фионуала, — искать сокровище может только Конал. Он очень зол на Шона и теперь, после разрыва со мной, может заниматься этим назло семье. Когда я сказала ему, чтобы он убирался, он сказал, даже прокричал, что опередит всех в поисках сокровища.

— Кто-то рылся в нашей комнате в гостинице, — сказала я. Это было сообщение, не вопрос, но я все-таки надеялась получить объяснение. — И пытался утопить нас на лодке.

Сестры многозначительно переглянулись.

— Возможно, Конал, — вздохнула Фионуала. — Это в его духе. Он со всеми держался грубо. Раньше мне именно это и нравилось в нем. Однако слышать о произошедшем неприятно. Правда, лодки у него нет.

— Но управлять лодкой он может, — сказала Этне. — Еще вопросы у вас есть?

— Что скажете о Падриге Гилхули?

— Ищет ли Падди сокровище? Не знаю, — сказала Этне, не поняв моего вопроса. — О, вас интересует, какое отношение он имеет к нашей семье? Или думаем ли мы, что он рылся в вашей комнате и пытался утопить вас на лодке?

Я кивнула:

— И откуда он появился.

— Не могу представить, чтобы он обыскивал вашу комнату и таранил вас лодкой. Он очень славный, несмотря на его угрюмый вид. Откуда он появился, я не знаю. А ты, Нуала?

Фионуала покачала головой.

— Папа принял Падди под свое крылышко. Ему нравилось давать людям шанс. Он помог Падди купить лодку и устроиться в чартерный бизнес. Какое-то время Падди, можно сказать, жил во «Втором шансе». А потом злоупотребил нашим гостеприимством. — Этне хихикнула. — Так выразилась мать. Он начал встречаться с Бретой, больше, чем встречаться, — надеюсь, понимаете, о чем я, — притом живя в доме.