Хотя инициатива крестового похода исходила от недавнего политического противника Штауфенов — папы, тем не менее поход на Восток представлял — так по крайней мере могло казаться — благоприятный случай для реализации бредовых универсалистских проектов Барбароссы. Фридрих I положительно отнесся к папской затее: феодальные круги преимущественно Южной Германии, устремлениями которых во многом определялась его политика, были непосредственно заинтересованы в завоеваниях на Востоке. Вот почему Фридрих I, невзирая на свой возраст, в конце марта 1188 г. на Майнцском гофтаге принял крест.

Третьим государем, который также изъявил желание отправиться за море, был французский король Филипп II (1180–1223). Францию это предприятие занимало, конечно, гораздо меньше, чем Англию и Германию. Монархии Капетингов в те времена вообще принадлежало весьма скромное место в политических играх Запада. Унаследовав трон от Людовика VII, Филипп II являлся лишь номинальным сюзереном своего куда более могущественного вассала и непримиримого врага — Генриха II Плантагенета. Территория французского королевства сводилась, собственно, к домену короны, так что практически Филипп II тогда еще и наполовину не был государем Франции. Ее западными, приатлантическими областями владели английские короли, они же графы Анжуйские, от них частью зависели и южные земли страны (Тулузское графство); другая часть французской территории — королевство Арелат, или Бургундия, — была подвластна Германской империи.

Поступления из королевского домена, со всех сторон отрезанного от моря, были более чем скромными, и как раз это толкнуло Филиппа II к участию в крестовом походе. Смолоду король был изворотливым и ловким политиком, умевшим использовать обстоятельства. Поход на Восток рисовался ему подходящим способом поправить дела королевской власти, повысить ее престиж внутри страны и на международной арене, накопить силы и средства, нужные для того, чтобы нанести сокрушительный удар по главному врагу — Плантагенетам — и приступить к решению основной задачи, стоявшей перед Капетингами, — собиранию французских земель.

В январе 1189 г., встретившись близ Жизора, недавние противники обменялись поцелуем мира: нужно было обеспечить спокойствие в своих государствах на время похода. Оба короля условились об одновременном и совместном отправлении в путь. Примеру королей последовали их вассалы по обе стороны Ла-Манша. Было принято решение о том, что французы нашьют себе на платье красные, англичане — белые, фламандцы — зеленые кресты. Уже начались сборы к походу, как вдруг между королями вновь разразилась война. Поводом к ней явилось то, что старший сын Генриха II, Ричард, граф Пуату и герцог Аквитании, отказался жениться на сестре Филиппа II Алисе, якобы соблазненной английским королем. Филипп II, мастер политических интриг, сумел восстановить сына против отца, та и другая стороны схватились за мечи, крестовый поход задержался. 6 июля 1189 г. Генрих II умер. Его сменил на троне Ричард, позже получивший прозвище Львиное Сердце и ставший главным героем Третьего Крестового похода».

Следует подчеркнуть, что по сравнению с предыдущими Третий Крестовый поход отличался наилучшей подготовкой в военном отношении. Его участниками были либо рыцари, либо воины-профессионалы, в том числе пехотинцы, хотя и не имевшие рыцарского звания, но имевшие средства на приобретение оружия и доспехов. Нередко средства на экипировку представляли крупные светские феодалы и епископы, а духовно рыцарские ордена содержали собственные войска.

Баха ад-Дин так вспоминал о борьбе Саладина с крестоносцами после взятия Иерусалима, но еще до прибытия в Палестину участников Третьего Крестового похода: «В начале того года он обратил свой взор в сторону крепости, которая по-прежнему оставалась в руках франков, и подумал, что было бы лучше всего выбить их из нее, чтобы подорвать моральный дух гарнизона Тиры. В течение первой декады месяца мухаррам (2–12 марта 1188 г.) он разбил лагерь перед Каукабом. С этого укрепления он начал, потому что войска, дислоцированные в этом районе, чтобы препятствовать вторжениям, подверглись внезапному ночному нападению франков. Султан выступил из Акры лишь со своими собственными войсками и встал перед городом; остальную армию он отпустил. Его брат ал-Адил вернулся в Египет, а его сын аз-Захир — в Алеппо. Во время марша они сильно страдали от холода и снега, но, считая необходимым отомстить за своих солдат, он разбил лагерь перед крепостью и в течение некоторого времени устраивал острые атаки на нее. Именно в этом месте мне выпала честь быть представленным ему. В 583 г. я совершил паломничество в Мекку и оказался в том месте, где Ибн ал-Мукаддам был смертельно ранен при Арафате в тот самый день, когда паломники посещают эту гору… По возвращении из паломничества я двинулся по дороге в Сирию, намереваясь пойти в Иерусалим и посетить (местопребывание) Святого Пророка (Куббат ас-Сахра) и (гробницу) патриарха Ибрахима (в Хевроне). Я вышел из Дамаска и направился в Иерусалим. Когда султан узнал о моем прибытии, он решил, что я приехал с посольством от правительства Мосула. Он призвал меня к себе и принял со всевозможными почестями. Уйдя от него, я собирался выехать в Иерусалим, но тут один из его офицеров передал мне распоряжение вновь встретиться с султаном по моем возвращении из этого города. Я решил, что он желает передать со мной какое-то важное сообщение для правительства Мосула, и, возвращаясь из Иерусалима, прибыл к нему как раз в тот день, когда была снята осада Каукаба. Султан понял, что ему потребуется гораздо большее войско, чтобы ослабить этот город, ибо он был очень хорошо укрепленным, с достаточным запасом всего необходимого на случай осады, а гарнизон его состоял из сильных воинов, которых пока пощадила война. Он вступил в Дамаск в 6-й день месяца раби I (5 мая 1188 г.), как раз в тот день, когда я прибыл туда, возвращаясь из Иерусалима. Шестнадцать месяцев султан не был в Дамаске. На пятый день после прибытия он услышал, что франки движутся на Жубейл, намереваясь неожиданно напасть на этот город. Едва получив это известие, он, не теряя ни минуты, выступил из города и пошел к Дубейлу, рассылая во все стороны гонцов, чтобы собрать войска. Когда франки узнали, что он вступил на тропу войны, они оставили свою попытку. В то время султан получил сообщение, в котором говорилось, что Имад ад-Дин (Занги, сын Маудуда, эмира Мосула) и Музаффар ад-Дин с войсками Мосула только что подошли к Алеппо, чтобы встать под его руку и принять участие в священной войне. Тогда он пошел на Хисн ал-Акрад, направляясь к северной части Побережья (приморским районам Верхней Сирии).

В первый день месяца раби I (30 мая 1188 г.) он занял позицию на холме перед крепостью и направил гонцов к ал-Малику аз-Захиру и ал-Малику ал-Музаффару, приказывая им соединить свои войска и занять позицию под Тизином, чтобы прикрыть территории вокруг Антиохии. Войска из восточных областей собрались в месте, где стоял лагерь султана, и встали под его руку. Там я и встретился с ним, собираясь отправляться в Мосул. Когда я предстал перед султаном, он, казалось, был очень рад, что вновь видит меня, и оказал мне самый любезный прием. Во время моего пребывания в Дамаске я сочинил трактат об усердии на пути Аллаха, в который включил все законы и обычаи, каким-либо образом имеющие отношение к нему. Я подарил ему эту книгу, и он с удовольствием принял ее и часто обращался к ней. Я продолжал просить о разрешении тронуться в путь, но он всегда удерживал меня и в то же время постоянно приглашал меня к себе. Он даже публично хвалил меня, отзываясь обо мне очень лестно, как мне рассказывали присутствовавшие при этом люди. Султан оставался на том же месте в течение всего месяца раби II (июня), и в течение этого месяца ходил на крепость, осадив ее на день, чтобы оценить ситуацию. Он думал, что у него нет времени на осаду этого места, а поскольку к тому времени созванные им войска собрались под его знаменем, он отправил два отряда в районы в окрестностях Триполи. Им было приказано собирать провиант и утверждать военную мощь своей страны, и он предложил пустить трофеи на нужды своей армии. В конце этого месяца султан издал следующий приказ: «Мы собираемся войти в прибрежные районы; там мало продовольствия, и, поскольку противник будет встречать нас на своей территории, мы со всех сторон будем окружены врагами. Поэтому вам придется запастись провизией, которой хватило бы на один месяц». Затем султан велел факиху Исе сообщить, что не намерен разрешать мне возвращаться в Мосул. Поскольку Аллах наполнил мое сердце великой любовью к этому эмиру с того самого момента, как я впервые увидел его, а также потому, что я видел его преданность усердию на пути Аллаха, я согласился остаться. И поступил на службу к нему в первый день месяца жумада I 584 г. (28 июня 1188 г.); в тот же день султан начал поход в прибрежные территории.