Остаётся надеяться, что меня не застанет Энтони — знать бы, конечно, вернётся или нет. Но даже если и да, маловероятно, что он выдаст мой шпионаж участникам беседы. Скорее, уведёт и прочитает невозможно длинную нотацию, а после всё поведает Рамиресу.

Кстати о нём и однозначно грозящем наказании за прослушку… Я почему-то не хочу и не могу об этом думать — слишком остро вспыхивает кожа в тех местах, где он касался меня за сегодняшний вечер, затмевая этим разум.

— Одариваешь своих сотрудников товаром? — осторожно прислонившись к дверному косяку так, чтобы ни меня, ни моей тени не было заметно, я слышу Альваро, скорее всего, обращённого к Монтере.

Большую часть разговора наверняка с важной и конфиденциальной информацией я упустила, но что-то всё ещё можно выцепить. Заинтригованная вопросом, решаю рискнуть — одним глазом взглянув на спину сидящего в кресле Альваро, замечаю его короткий кивок на Патрицию, стоящую через дубовый стол, — эта сука соблазнительно проводит пальцем по сапфировому ожерелью, услышав фразу.

— Могу себе позволить, — в линии обзора на секунду появляется напыщенный, как и его ответ, Леандро, наливающий из хрустальной прямоугольной бутылки ви́ски, но Альваро не принимает стакан из его рук. — А ты, я смотрю, нет. Кстати, где она?

— Тебя не касается, — фраза Рамиреса выходит настолько твёрдой и отсекающей, что моё лицо, будто на расстоянии, отдаёт жаром, как от пощёчины. Интересно, чувствует ли то же Леандро? — Если потребуется, я подарю ей не просто камень, а пару приисков, чтобы она сама смогла выбрать себе подходящий по каратам.

Я резко отклоняюсь от щели, вжимаясь в стену, и почти не дышу. Опьянённый мозг лихорадочно пытается разобраться в услышанном — какие прииски? Камни? Что за…? А потом ощущаю разлившееся по телу неясное тепло — Альваро ведь, кажется, говорит обо мне.

— Это пока… Мы оба прекрасно знаем, что сфера твоего влияния на материке под угрозой, — глухо долетает до остолбеневшей меня, и снова наклоняюсь к проёму. И снова миллион вопросов… — И, о, какая жалость! Всё из-за какого-то нового закона…

Издёвка и последующий хохот Леандро — реально, как ненормальный лай гиены или смех свихнувшегося клоуна, — но он обрывается, стоит льду в голосе Альваро осыпать пространство, перебив несостоявшийся триумф врага:

— Который ты так удачно протолкнул. В грязном лоббировании,Деятельность общественных организаций и частных компаний по продвижению своих интересов в органах власти. Организации, которые представляют бизнес. возможно, тебе и нет равных, но всё равно — тебе никогда не превзойти мой главный талант.

Лоббирование…

— И какой же? — в тоне Монтеры якобы проскальзывает любопытство, которое лично я принимаю за страх.

Вновь, чувствуя напряжение в неудобной позе, немигающим взглядом уставляюсь в щёлку и вижу, как Альваро с величественной осанкой поднимается с места, застёгивая пуговицу на пиджаке смокинга, тем самым дав понять, что разговор окончен:

— Молча уничтожать.

***

Ноги меня не слушаются, когда я пытаюсь беззвучно унести их из кабинета. Прикрыв дверь, снова оказываюсь в коридоре, попутно переваривая информацию и анализируя, что делать дальше. Через пару шагов понимаю, что всё-таки не могу идти быстро, не грозясь подвернуть при этом обе стопы на довольно высоких каблуках.

Погрузившись в кружащееся от мартини и размышлений себя, я не улавливаю звук шагов сзади и негромко вскрикиваю, когда меня прижимают к стене, ровно за той колонной, где я спряталась «до».

— Как много ты слышала? — Альваро опаляет мои губы своим прерывистым от гнева дыханием, и я медленно иду на дно тёмного океана его глаз.

— Лишь комплимент в свой адрес, что ты купил бы мне прииски… — благо, он отводит их, чтобы выглянуть за преграду, но всё ещё удерживает за талию моё тело, припечатанное к прохладной стене.

Чувствую себя поломанной куклой…

— Что ещё?

— Ты знаешь, что… — виновато бурчу я, остекленевшим взглядом уставившись на одну из его золотых запонок.

— А я поверил Энтони, что ты тихо и мирно ожидаешь меня в зале, всё ещё неважно себя чувствуя, — его негодование колет под рёбра, и я взволнованно сглатываю, вновь дав поймать свой взгляд. — А сама, значит, в это время решила поиграть в детектива?

Алкоголь заплетает язык, и я хмурюсь, не в состоянии подобрать достойный ответ. Альваро пронзительно оглядывает всю меня, наверняка оценив мои медленно поднимающиеся и опускающиеся веки, запах мартини, алые щеки, и видит, что никакой отбивки или оправдания не последует. Нет смысла их ждать.

Оставив мою талию, берёт за руку и, вместе с этим, лезет в карман брюк за телефоном. Вынуждает идти за собой, и мне кажется, что я вот-вот попросту отключусь и упаду рядом с ним. Нет сил, чтобы разобраться во всём том, что навалилось на меня сегодня. Мы больше не пересекаемся с Монтерой и Пикар, первыми покинув коридор, и только в главном фойе я осознаю, что Альваро ведёт меня к лифтам.

— Не проводишь домой? — невесело усмехаюсь я, оступившись на пороге кабинки, и ощущаю, как реальность ускользает сквозь пальцы.

Он ловит меня одной рукой, крепко прижав сбоку, и договаривает по телефону с Энтони, кажется… Не помню. Кадры пулями вылетают из головы. Все, кроме тех, где бархатный голос Альваро говорит со мной.

— Нет.

Мучительная вечность до момента сигнала лифта, возвещающая о девятнадцатом, предпоследнем этаже.

— Снова будешь отнекиваться, если я спрошу про… про эти прииски? — язык еле ворочается, а я сама, вцепившись в рубашку Альваро, в полную грудь вдыхая его духи и еле уловимый запах дорогого виски, почти повисаю на нём, когда мы покидаем кабину. — И про… закон.

— Нет, — моментально попав картой-ключом по замку номера, тихо молвит он и вдруг, повернувшись, резко поднимает меня на руки.

Я машинально обхватываю ладонями его шею, одной из них случайно зарываясь в чуть жёсткие черные пряди, и неслышно охаю от неожиданности проявленного жеста. Альваро же толкает боком дверь, и вот мы внутри — полумрак восхитительно обставленного люкса приветливо встречает нас, а сумасшедший вид на Централ-Парк покоряет с порога.

На краю гаснущего разума, порабощённого накатившей усталостью и сонливостью, вспыхивает лёгкая паника, когда Альваро неспешно укладывает меня на широкую, огромную кровать. Но поддаться ей я не успеваю, тут же закрыв веки и впервые пробормотав милостивому хозяину:

— Спасибо…

[1] Традиционно негритянский квартал, до недавнего времени считался самым криминальным местом Нью-Йорка.

[2] Огромнейшая сеть гипермаркетов в Америке.

Просыпаюсь от того, что заколка в волосах больно впивается в затылок из-за неудобного расположения головы на подушке. Еле-еле разлепив раздражённые веки, я различаю сначала прикроватный светильник, излучающий мягкий приглушённый свет, затем свой клатч на тумбочке.