— Хорош блат… — усмехнулась Надежда.

— А что, есть какие-то другие варианты?

— Значит, Лёнька теперь ходит с разводным ключом… — невесело хмыкнула Надежда.

— Ты говоришь так, будто тебе его жалко. — Инуся пристально вгляделась в лицо подруги. — Он тебе всю жизнь изломал, этот паразит. Будь я на твоём месте, даже и не подумала бы его жалеть. Вот как взяла бы этого ханурика за ноги, так в разные стороны бы и дёрнула!

— А я не его жалею.

— А кого?

— Себя.

— Чего это вдруг? — Не видя прямой связи между бедственным положением негодного Лёньки и пустыми терзаниями сентиментальной Надежды, Инуся высоко вскинула брови.

— А того… — Надя опустила глаза, и по её лицу пробежала едва заметная тень. — Сегодня Семён перешагнул через отца, а завтра, если ему потребуется, он без колебаний перешагнёт и через меня. Я следующая, понимаешь?

— Да нет… что ты? — оторопела Инка. — Что ты говоришь? Сёмка, конечно, обормот, я не спорю, но ты для него — святое. Кроме тебя, у него никого нет.

— Для моего сына ничего святого нет. И ты об этом знаешь. Не хуже моего, — будто роняя тяжёлые камни, с трудом выговорила Надежда. — Говоришь, святое?..

На миг Инусе показалось, что в кухне вместе с ними находится кто-то ещё. Ощущение было настолько реальным, что она вздрогнула и невольно посмотрела по сторонам.

— Святое… И ты в это веришь? — Серые глаза Надежды вдруг помертвели.

— Я?.. — подыскивая нужные слова, Инуся взглянула на подругу и вдруг отчётливо и ясно поняла, что ответить ей нечего.

* * *

— Дура ты, Сашка, проморгать такого парня! — Наталья взбила руками пушистую светлую чёлку и полусочувственно, полупрезрительно посмотрела на Александру. — Если бы мне попался такой счастливый билетик, я бы своего не упустила. Я бы знала, как к нему подступиться.

— На фига мне такой подарок? — Сашка шумно втянула в себя воздух и поморщилась. — Ну чего ты в нём хорошего нашла? Живёт у мамочки на шее, учится через пень-колоду, только и успевает, что хвосты сдавать, да ещё и крыши своей нет — тоже мне, кусок золота! Да чтобы с таким связаться, нужно совсем мозгов не иметь. Чего ради я его посажу себе на шею?

— У тебя, Сашка, глаз, наверное, нет. Чего тебе ещё нужно: красивый, высоченный, всё при нём…

— Ты предлагаешь мне его всю жизнь кормить за то, что он красивый? — Сашка протянула руку и сняла с полки забавную фигурку деда-мороза. — Смотри, какой прикольный! Купить, что ли?

— Зачем он тебе нужен?

— Подарю кому-нибудь. Через две недели Новый год.

— Вот кого-то осчастливишь! — Наталья язвительно хмыкнула, взяла игрушку из рук Александры и поставила обратно на полку. — Хватит ерундой заниматься.

— Мы сюда зачем пришли? Подарки выбирать? Вот и выбирай.

— Я вообще не знаю, зачем мы сюда пришли. — Наталья пошире распахнула воротник зимнего пальто и недовольно огляделась.

Перед Новым годом народа в магазине было полно. Сметая с полок всё подряд, люди бегали от одной витрины к другой с вытаращенными глазами, как будто, не купи они свой дурацкий сувенир именно сегодня, в их жизни случится что-то непоправимое. По правде сказать, толкаться в очередях Наталья терпеть не могла и, если бы не Сашкина фантазия, ноги бы её здесь не было.

Созерцая убогие фигурки из гипса, раскрашенные наспех кое-как, Наталья презрительно морщилась: тащить такое барахло к себе домой лично она не стала бы ни за что, хоть убей. Мало того что эти уродцы займут всю сервантную полку за стеклом, так ведь время от времени с них ещё придётся и пыль стирать! А летом? Как дико они будут смотреться летом? И о чём люди думают, даря таких страшилищ друг другу?

— Смотри, какие дивные шишки! — Довольный возглас Сашки вывел Наталью из раздумий.

Взяв с полки прозрачную упаковку, напоминающую трубу, Сандра, как зачарованная, смотрела на ёлочные игрушки. Обрызганные золотой пылью, сосновые шишки выглядели действительно чудесно.

— Ты цену видела? — Наталья кивнула на ценник, прикреплённый к полке скотчем. — Да за такие деньги можно самой все шишки в лесу собрать и краской облить. Скажи, чего сегодня на тебя наехало? Этим фигулькам три рубля красная цена, а за них целое состояние просят! Брось ты все эти кривули, а? Я с тобой поговорить хотела как с человеком, а ты — детский сад, честное слово!

— О чём ты будешь со мной разговаривать? О Тополе? — Александра нехотя вернула шишечки на полку. — Я тебе уже сказала, что такой махровый эгоист мне даром не нужен. Я не согласилась бы связаться с ним, даже если бы он в качестве своего приданого на каждое кило собственного живого веса предложил по килограмму золота. Я что, сама себе враг?

— Смотрю я на тебя, Саш, и диву даюсь: кроме твоих толстенных щёк и рыжих куделек на башке, у тебя же за душой нет ни гроша! А ты, словно заморская царевна, выпендриваешься! — Наталья снова взбила пушистую чёлку рукой. — Хорошо, замуж ты за него не хочешь — ну и не ходи, чёрт с тобой, живи в коммуналке, если ты такая гордая. Гордость хороша знаешь когда? Когда денег лопатой не разгребёшь. А когда в карманах по дыре, а дома одни тараканы — это уже не гордость, а глупость.

— А чего ты так за меня беспокоишься? — Не обращая внимания на толкавшихся людей, Сашка встала поперёк прохода и подозрительно уставилась на Наталью. — Уж не положила ли ты на него глаз?

— А если и так, тогда что? — Наталья натянуто улыбнулась. — А чем Сёмка не жених? Видный, непьющий, опять же после матери ему квартирка останется, а у мамашки со здоровьицем-то не очень…

— Если тебе хватит ума с ним завязаться, то хворая мамашка Тополя тебя переживёт, так и знай, — тут же отозвалась Сашка. — Хотя, если тебе очень хочется заняться экстримом — вперёд, с моей стороны возражений не будет.

— Саш, перестань, я же пошутила. У меня Мишка есть, зачем мне Семён? Я же о тебе забочусь.

— С твоей заботой можно ноги раньше времени протянуть. — Сашка ещё раз взглянула на ценники и огорчённо вздохнула: — Понарисуют нулей…

— А между прочим, у Тополя денежки завелись… — невинно обронила Наталья. — Я вчера с Борькой Грушиным встретилась. Он говорит, Сёмка богатый стал.

— С чего бы это вдруг? — хмыкнула Александра и, в последний раз покосившись на «кусающиеся» ценники, принялась застёгивать пальто.

— Не знаю, правду Грушин сказал или нет, но вроде как Семён обул своего папеньку на большую сумму денег, а теперь швыряется ими направо и налево.

— Врёт твой Грушин, — безапелляционно отрезала Сашка. — Когда мы с Сёмкой ещё встречались, он кое-что рассказывал про своего предка. Так вот, никаких денег у него нет.

— Чего сразу врёт-то? — обиделась за Бориса Наташа. — Не знаешь — не говори. Тополь летом прописался к отцу в квартиру, а в сентябре что-то у него там произошло, и он эту квартирку продал, а деньги от папочки зажал.