* * *

А Ракитин в тот вечер сидел в клубе перед шахматной доской и никак не мог отыскать лучшего хода, хотя, по его мнению, была выигрышная ситуация. Мысли Сергея снова и снова возвращались к Альбатросу: «Где он сейчас? Чем занимается?»

Сергей решительно предложил сопернику ничью и, получив торопливое согласие, отправился домой к Балашову. Но того не оказалось дома.

— Ушёл он с Королём! — торопливо заговорила Надежда Васильевна. — Сколько из-за него Андрюшеньке вытерпеть пришлось — и не рассказать, наверное. Раньше всё заманивал и сейчас опять привязался. Андрей просил вам передать, что будет ждать у поселкового магазина. Вы уж выручайте!

Ракитина охватила тревога: «Король в городе? Как же так?» Он поспешил к выходу.

Сумерки уже сгустились, однако весь город сверкал, расцвеченный огнями фонарей и реклам.

Вот и овраг — окраина города. Здесь ни шума, ни яркого света. Лишь луна слабо освещает поселковый магазин.

Сергей постоял некоторое время, прислушиваясь к шороху кустов. Где же Балашов? И тут увидел знакомую сутулую фигуру, услышал глухие возгласы… Он рванулся к магазину.

А там произошло вот что. От удара Альбатроса Король упал. Поднимался он медленно, согнувшись, готовый в удобный момент пустить в ход финку. И вдруг свисток! Это возвратился отлучившийся сторож. Альбатрос повернулся на трель свистка. Король тут же выпрямился, рывком подмял под себя Андрея, взмахнул финкой… и дико вскрикнул. Словно подброшенный пружиной, прыгнул на него сзади Ракитин. Резким приёмом заломил руки за спину. Король напрягал все силы, дёргался, но вырваться не смог. Сторож помог Сергею связать Короля подвернувшейся верёвкой.

— А с этим что делать? — повёл он глазами на Альбатроса. — Видно, напарнику под горячую руку попал.

Альбатрос, охая, приподнялся с травы на локоть. Ракитин присел на корточках рядом.

— Короля не упустите, — с придыханием произнёс Балашов. — В побеге он. На юг собрался…

— А с вами-то что, где? — тревожно спросил Сергей.

— Рёбра побаливают немного, — тихо ответил Альбатрос. — А Елена Андреевна на день рождения пригласила… Ещё ждёт, наверное. Как же мне теперь?.. Успею ли добраться и примет ли она меня, такого помятого?.. Пойду, пожалуй. Не возражаете?..

— Да уж… Поторопитесь!

А утром Ракитин снова увидел Андрея. Тот, оживлённо разговаривая с парнями, одетыми в такие же, как у него, рабочие спецовки, шёл к остановке автобуса «Центр — Мебельная фабрика». Сергей долго смотрел ему вслед.

«Значит, всё-то у тебя наладилось… Ну что же, в добрый путь, Андрей!..»

Речушка Ильма, заросшая по берегам густым кустарником, подходила почти к самому городу. В её омутах на зорьке то и дело слышались тяжёлые всплески рыбы, и поэтому здесь нередко можно было видеть рыболовов.

Сергей Ракитин тоже был неравнодушен к Ильме. Заядлый удильщик, он с раннего утра и до глубокой ночи просиживал почти каждое свободное воскресенье у омута, забывая на время свою нелёгкую работу сотрудника уголовного розыска райотдела.

К рыбалке Сергей обычно готовился ещё с пятницы. Вот и сегодня, возвращаясь со службы в свою холостяцкую квартиру, он обдумывал, какой на этот раз запастись приманкой, не взять ли пару мормышек…

Ракитин уже подходил к дому, когда неподалёку резко затормозила автомашина. Он оглянулся и… увидел Шатрова. Открыв дверцу милицейского газика, начальник отделения уголовного розыска нетерпеливыми жестами подзывал Сергея.

— Что-то случилось, товарищ капитан? — встревоженно спросил Сергей, садясь в машину.

— ЧП, Ракитин, — выдохнул Шатров. — За деревней Калиновкой, в лесу, обнаружен труп местной учительницы Тамары Ивановны Дороховой. Оперативная группа райотдела уже выехала на место. Из прокуратуры тоже подъедут. Успеть бы и нам до темноты. Выяснение того, что случилось, поручаю провести тебе, — добавил он и подал знак шофёру.

Газик рванулся с места и помчался к Калиновке.

Почти у самой деревни из леса навстречу машине выбежал человек и замахал кепкой.

— Нам сигналит. Похоже, Сторжинский, калиновский автослесарь — сказал шофёр.

— А ну, притормози, — попросил Шатров.

Сигналившим действительно оказался Сторжинский, загорелый парень лет двадцати пяти. Поравнявшись с машиной, он сбивчиво заговорил, то указывая на лес, то отирая со лба обильный пот:

— Там она! Там, товарищи! А я вас жду. Туда вам не проехать. Пешком надо идти. Мне сказали: следи, мол, за дорогой, чтобы вы, дескать, мимо не проехали.

— Кто сказал? — спросил Ракитин.

— Да участковый наш, Берестовский!

— Ну что же… — Шатров вышел из машины. — Ведите!

Чуть заметная тропинка уходила всё дальше и дальше вглубь леса, всё больше и больше суживаясь. Глухо шумели над головой сосны…

Стоял конец августа. Духота, жара и тяжёлая туча сулили непогоду, острее обычного пахла трава, нудно звенели над ухом комары…

Шатров поднял голову, досадливо нахмурился:

— Туча! Только дождя нам и не хватало! — сказал он сердито. — Если пойдёт дождь, все следы, какие ещё сохранились на месте происшествия, смоет…

Тропинка сделала очередной поворот, и… Сергей замедлил шаги. Прямо перед ним, у кустов, лежала просто одетая седоволосая женщина. Чуть поодаль у развесистой сосны шушукались мальчишки, о чём-то разговаривал с группой колхозников участковый Берестовский. Старательно щёлкал затвором «Зенита» эксперт райотдела Крягин…

— Та-ак, — Шатров остановился. Подозвал Берестовского: — Вот что, лейтенант. Пригласите понятых. И чтобы здесь не было никого посторонних.

Берестовский, козырнув, отошёл. Всегда спокойный и подтянутый, он оглядел ребят и, расправив широченные плечи, строго прикрикнул:

— А ну, марш по домам!..

Мальчишки нехотя разошлись.

Между тем медицинский эксперт Казаков уже склонился над телом. Шатров с Ракитиным терпеливо ждали его слова: что с учительницей?

— Может, поговорите пока с Ветлугиным? — предложил Берестовский.

— А кто это? — спросил Шатров.

— Да здешний завгар. Это он обнаружил Дорохову. Видите, у сосны стоит с удочками.

Шатров кивком пригласил Ракитина с собой.

Ветлугину было лет сорок пять. Его полное, загорелое лицо под светлой широкополой шляпой выглядело мрачным, а сам он — встревоженным и суетливым. Отложив чехол с удочками, он беспокойно протирал мятым носовым платком толстые стёкла очков и поминутно оглядывался по сторонам.