– Пиво?

– Я пришел к выводу, что пиво, – Даг многозначительно поднял палец, и Фаун поняла, что он слегка пьян: друзья в изобилии снабжали музыкантов напитками, чтобы те играли с воодушевлением, – существует для того, чтобы на следующий день винить его во всех грехах. Это очень прискорбный напиток – пиво.

– Крестьяне пользуются им для того же самого, – заметила Фаун.

– Такова всеобщая потребность. – Даг моргнул. – Пожалуй, мне нужно добавить.

– Ты хочешь пить?

– Нет. – Даг согнулся и искоса глянул на девушку. Его глаза казались темными провалами, собравшими в себя всю ночную тьму. Свет фонаря создал оранжевый нимб вокруг его головы и ласково пробежал по покрытой потом коже. – Просто я оценил возможность раскаяния...

Он наклонился к Фаун, и она замерла от надежды такой отчаянной, что она ощущалась как страх. Не поцелует ли он ее? Его дыхание пахло пивом, усталостью... и Дагом. Сама Фаун дышать перестала.

Тишину нарушали только удары сердец.

– Нет, – вздохнул Даг. – Нет. Мари была права. – Он выпрямился, а Фаун чуть не разрыдалась и едва не кинулась ему в объятия.

«Нельзя! Не смей! Он подумает, что ты... именно такая, как тебя назвал Идиот Санни». То мерзкое слово – «шлюха» – жгло память Фаун, как воспалившаяся рана. Это гадкое слово каким-то образом превратило ее в гадкое существо, как капля чернил или крови окрашивает воду. «Для Дага я хочу выглядеть красивой... высокой». Будь она выше ростом, никто не посмел бы называть ее всякими нехорошими словами просто за то, что она хотела так многого...

Даг вздохнул, улыбнулся и поднялся, протянул Фаун руку, и они вместе вошли в дом.

В холле Даг повернул голову и прислушался.

– Хорошо, что на тамбурине уже кто-то играет. Значит, до конца вечера обойдутся без меня. – И действительно, музыка, доносившаяся из-за двери, казалась более медленной и сонной. Даг двинулся к лестнице.

К Фаун наконец вернулся голос:

– Ты идешь наверх?

– Ага. Все было хорошо, но только для одного дня довольно. А ты?

– Я тоже немного устала. – Фаун двинулась следом за Дагом. То, что случилось (или не случилось) на скамье во дворе, очень напоминало тот момент на дороге... какой-то поворот, который она прозевала.

Когда они достигли лестничной площадки второго этажа, какая-то дверь распахнулась, и из нее вывалились, хихикая, Дирла и двое дозорных из отряда Чато. Они весело приветствовали Дага и двинулись дальше по коридору. Фаун замерла на месте и вытаращила на них глаза: компания задержалась у двери Дирлы, один из парней обнял Дирлу за шею и поцеловал, хотя она все еще прижимала к груди руку второго... Высокая Дирла выставила вперед ногу, толкнула ею дверь, и вся компания исчезла в ее комнате; дверь закрылась, поставив точку на середине какой-то шутки.

– Даг, – нерешительно спросила Фаун, – что это было?

Даг насмешливо выгнул бровь.

– А что тебе показалось?

– Неужели Дирла... Я хочу сказать... неужели Дирла отправится в постель с этими ребятами?

– Похоже на то.

Похоже?.. Если его Дар сообщал ему хотя бы половину того, о чем он раньше говорил, то он должен бы знать точно...

– С обоими?

– Ну, в отряде обычно неравное число мужчин и женщин. Приходится искать выход. Дирла очень... э-э... щедра.

Фаун сглотнула.

– Ох...

Она следом за Дагом свернула в их коридор. Рази и Утау как раз отпирали дверь своей комнаты; от еле держащегося на ногах Утау разило пивом, а растрепавшиеся волосы Рази после танцев прилипли к его потному лбу. Оба вежливо пожелали Дагу доброй ночи и скрылись в своей комнате.

– Что ж, – сказала Фаун, стараясь быть справедливой, – жаль, что им не повезло и они не нашли себе женщин. Они слитком славные парни, чтобы страдать от одиночества. – Бросив подозрительный взгляд на Дага, Фаун спросила: – Почему это ты кусаешь собственное запястье?

Даг прочистил горло.

– Как-нибудь, когда я буду или гораздо более трезвым, или гораздо более пьяным, Искорка, я попытаюсь рассказать тебе очень запутанную историю о том, как эти двое умудрились жениться на одной и той же покладистой женщине в лагере Хикори. Скажем, теперь они присматривают друг за другом.

– Женщины твоего народа могут брать себе больше чем одного мужа? Зараз? Ты разыгрываешь меня!

– Обычно не могут, но я тебя не разыгрываю. Я же говорю – история очень запутанная.

Они остановились перед дверью комнаты Дага, и он выдавил из себя улыбку.

– По-моему, Дирла жадина, – решила Фаун, – или эти парни уж очень покладисты.

– Ах нет. Среди цивилизованных Стражей Озера – а мы все принадлежим к таким – приглашает женщина. Мужчина соглашается или нет, и позволь тебе сказать, что вежливо отказаться, не обидев, не так уж легко. Не сомневаюсь: происходящее в комнате Дирлы – ее идея.

– У нас такое сочли бы слишком смелым. Только испорченные девушки или... или очень глупые так поступили бы. Хорошие девушки ждут, когда их попросят. – «И даже тогда ожидается, что они скажут «нет», если только мужчина не является владельцем земли». Даг правой рукой оперся о стену, нависая над Фаун, и посмотрел на нее сверху вниз. После долгой глубокомысленной паузы он выдохнул:

– Вот как? – Он закусил нижнюю губу так сильно, что отпечаток был виден еще некоторое время. Его глаза были похожи на темные озера, в которые можно было упасть и не достичь дна. – Так что, Искорка... сколько ночей мы, на твой взгляд, потеряли?

Запрокинув лицо, она сглотнула и дрожащим голосом пробормотала:

– Слишком много, да?

Нельзя было сказать, что они упали друг другу в объятия: скорее они кинулись друг на друга.

Даг пинком ноги распахнул дверь своей комнаты и так же пинком захлопнул ее, поскольку руки были заняты Фаун. Ее ноги не касались пола, но не только это было причиной ощущения полета; только половина его поцелуев попадала на ее губы, но это было ничего – любое прикосновение было радостью. Даг поставил ее на пол, потянулся к засову на двери и остановил себя, слегка задыхаясь. «Нет, сейчас нельзя остановиться...»

В его голос вернулась серьезность.

– Если ты в самом деле этого хочешь, Искорка, запри дверь.

Не сводя глаз с его милого, худого, встревоженного лица, Фаун заперла дверь. Дубовый засов вошел в петли с обнадеживающим стуком, который словно олицетворял соблюдение приличий. Даг неохотно оторвался от Фаун – только на то время, что понадобилось ему, чтобы подойти к столу и вывернуть фитиль масляной лампы. Тусклый желтый огонек расцвел оранжевым сиянием, заполнив комнату светом и тенями. Даг неожиданно присел на край кровати, как будто ноги его больше не держали, и повернулся к Фаун, протягивая ей руку. Рука его дрожала. Фаун скользнула в кольцо его рук, потом опустилась на колени и запрокинула голову. Поцелуи Дага стали более медленными, словно он никак не мог распробовать ее губ, потом сделались нетерпеливыми, и его язык скользнул ей в рот. Странно, но приятно, решила Фаун, и старательно попыталась ответить ему тем же. Рука Дага зарылась в ее волосы, развязала ленту и раскинула кудри девушки по плечам.