Утомленная звуками ксерокса, напоминавшими ее собственные вздохи, секретарша ушла в буфет. Юля закончила работу без нее, мрачно раздумывая: насколько эти материалы окажутся рабочими и готова ли родная редакция дать им место на страницах «Городских новостей»?

Со следующего утра у нее началась Большая работа. Надо было пересмотреть каждый лист, определить, насколько он ценен, и принять решение: что делать с ним дальше? Ну, вот куда, скажите на милость, пристроить такую бумажку, как справку из вытрезвителя?

Итак, смотрим. Год 1986. В таком случае наш герой — просто принципиальный борец со знаменитым указом Горбачева. Кстати, кто же он? Митрофанов Георгий, старший технолог «Электросилы». «Оскорблял сотрудников милиции нецензурными словами, пытался ударить дежурного нарколога… Размахивал партбилетом, кричал, что органы давно не чистили… (“Интересно, где сейчас этот партбилет?”) Утром обвинил работников вытрезвителя в хищении четырех рублей пятидесяти двух копеек». На оборотной стороне был приклеен маленький бумажный ярлык: «Представляет большую ценность. Подлинная запись в регистрационном журнале вытрезвителя уничтожена». Однако с точки зрения Громовой, ценность как раз была небольшой — вершиной политической карьеры Митрофанова оказался Московский райсовет. Ныне от власти он отошел окончательно, благо напитков стало больше, не в пример 1986 году, да и милиция либеральничает с их потребителями, не мешает валяться, где попало.

Что у нас дальше? Выписка из постановления первичной ячейки. В далеком 1984 году Ленинский комсомол, в лице пятнадцати своих членов, обсуждал неподобающее поведение студента первого курса истфака института имени Герцена Миловидова Сергея в отношении студентки Анны Семеновой… Ага, все понятно, «картошка»! Грубо приставал, подкараулил после окончания работ, порвал джемпер (надо же, какая сила!), повалил возле силосной ямы… Вмешались товарищи по «картошке». Учитывая глубокое осознание, поставить на вид с занесением в учетную карточку.

Миловидов — депутат первого призыва, баллотируется в ЗАкС и сейчас. Но куда пришьешь порванный джемпер студентки Ани? Разве расклеить копии протокола по его округу, с припиской: «Девушки, голосуйте за вашего защитника!». Впрочем, пусть этим занимаются конкуренты. Наше дело — писать или не писать. В данном случае — второе…

Юля заочно пожалела Нертова. Вдруг он также сейчас сидит за столом, перелопачивая ворох подобного бумажного дерьма?

* * *

В этот день Нертова охватили жажда действия и легкое возмущение своей ленью. Уже две недели прошло, как он собирался расшифровать содержание дискеты, завалившейся за кожаную подкладку органайзера. И все еще не сделал это!

Юрист включил компьютер. На дискете был только один файл: «cobra.zip». Компьютерные познания Нертова (к слову сказать, минимальные) ситуацию не прояснили — файл никак не желал разархивироваться. Более того, архиватор показывал, что надо ввести пароль. Минут десять так и этак помучившись, Алексей понял, что настало время прибегнуть к более сильному средству — Боче.

Вообще-то, в Университете профессора звали Семен Бочков, но друзья обращались к нему не иначе, как «Боча». Он был невысокого роста, обладал добродушным нравом и совершенно не обращал внимания на мелкие подтрунивания. Еще в школе он мог починить любой магнитофон, а потом, вместе с техническим прогрессом, перешел на компьютеры. Причем, оплату с друзей брал только бартером — пивом. Сперва просто каким-нибудь. Потом «Балтикой». Поднаторев, начал требовать «Пилзнер». Последние несколько лет Бочков работал сетевым администратором в крупном издательстве. Жена и дети видели папу только поздним утром и ранней ночью. Остальное время уходило на работу и Интернет (не считая упомянутых услуг друзьям).

Алексей набрал номер на своей «трубе»:

— Боча, выручай. У меня проблемы. Друг оставил важный файл и уехал. А пароль, зараза, сообщить не удосужился!

— Подъезжай, что можем, то решим. Заодно и в «Кваку» порежемся…

Уже поднимаясь по лестнице, Алексей понял, что компьютерная битва была в самом разгаре. Точнее услышал. В этот вечер геймеры, среди которых были корректор, начальник компьютерного центра и даже генеральный директор издательства «Талант», самозабвенно резались в «Quake». Семен, конечно, принимал в битве активнейшее участие.

— Здорово, любезный, — пробурчал Боча, с неохотой оторвав взгляд от экрана, и протянул руку к пачке «LM». — Ребята, перерыв десять минут… Ну, давай сюда свою проблему.

Диагноз был поставлен за полторы минуты.

— С одной стороны хорошо, что твой друг по старинке пользовался Pkzip, — выдыхнул дым Боча. — Горячие финские парни придумали систему защиты данных BestCrypt NP. Если бы твой друг догадался ею воспользоваться, то для расшифровки пришлось бы арендовать на несколько дней вычислительный центр ФСБ вместе со всем штатным персоналом. А недавно я «скачал» из Интернета программку FZC105, призванную бороться со склерозом такого «пэказишного» типа. Кстати, надеюсь, твой друг не страдает манией преследования?

— Надеюсь, не страдал, — Нертов отметил для себя, что делает непроизвольный упор на прошедшую форму времени. — А что?

— Если длина пароля шесть знаков, то мой «пятисотый пень» («Pentium с процессором 500 мегагерц», — догадался Алексей) разгадает ее, максимум, за пять секунд. Но это, если одни цифры. Если будут вперемешку строчные и заглавные буквы, то может потребоваться больше суток. Ну, а если смесь строчных, заглавных букв, цифр и спецсимволов — ну, всяких там «собак», «баксов», восклицательных и вопросительных знаков, — может повезти через месяц. Но это не самое страшное, — Бочков чуть подался вперед. — Максимальная длина пароля в этом архиваторе — двадцать четыре знака. А теперь прикинь, сколько времени надо, чтобы разгадать пароль, если твой друг впал в маниакальное депрессивное состояние. К тому времени человечество к звездам полетит!

Лоб Алексея покрылся испариной.

— Ладно, не вешай нос! Если твой шпион не полный шизофреник, он никогда такого не сделает. Ты сам подумай, каково каждый раз набирать более двадцати знаков?

Боча застучал по клавишам соседней машины.

— А сейчас я попробую определить пароль с использованием большого словаря. Машина должна его распотрошить минут за тридцать. А уже потом, если будет все плохо, пойдем в «брут форсе».

— Куда-куда пойдем? — Алексей старался говорить негромко, но все равно боялся, что его услышат. Дело было не в конспирации, просто он не хотел, чтобы в компьютерном центре его знали, как «ламера».

— «Брут форсе», — Боча улыбнулся, — это не название соседней фирмы или итальянского ресторанчика. Американцы так называют лобовую атаку. Компьютер будет перебирать комбинации, пока не остановится на правильной. О сроках я тебе уже говорил. А ты пока садись и думай о его любимых женщинах и музыкальных группах.

— Над чем?!

— Мужики, Леша, обожают использовать в качестве пароля короткие слова из ненормативной лексики. Иногда пишут названия музыкальных коллективов, а особо сентиментальные — любимых женщин или детей. Вспомни о нем все, что можно. Я пока поставлю соседний «пень» на работу, пусть он «грабит» словарь. Пока это все, чем я могу помочь. А нам еще полчаса осталось резаться. Мне надо замочить Rippera, у меня с ним старые счеты. — Боча снова уткнулся в свой монитор, и схватка с дикими кровожадными криками продолжилась. Нертов безнадежно уселся рядом.