зверей почище львов.

От них и то летели клочья!..»

Проснулся Лев, услышав пьяный крик, —

Наш Заяц в этот миг сквозь чащу продирался.

Лев — цап его за воротник!

«Так вот кто в лапы мне попался!

Так это ты шумел, болван?

Постой, да ты, я вижу, пьян —

Какой-то дряни нализался!»

Весь хмель из головы у Зайца вышел вон!

Стал от беды искать спасенья он:

«Да я… Да вы… Да мы… Позвольте объясниться!

Помилуйте меня! Я был в гостях сейчас.

Там лишнего хватил. Но все за Вас!

За Ваших львят! За Вашу Львицу!

Ну, как тут было не напиться?!»

И, когти подобрав, Лев отпустил Косого.

Спасен был хвастунишка наш!

Лев пьяных не терпит, сам в рот не брал хмельного.

Но обожал… подхалимаж.

Волк-травоед

Вожак воров и сам матерый вор,

Волк-живодер

Как избежать облавы ни старался,

А все ж попался.

Теперь над ним свершится приговор.

Не избежит преступник наказанья!

Свидетели дают

Правдивые, прямые показанья:

«Зарезал здесь овцу, задрал теленка тут,

А там свалить коня не посчитал за труд…»

Улики налицо. Но судьи ждут.

Что им убийца скажет в оправданье.

«Известно. — начал Волк, — что испокон веков

Всегда травили нас, волков,

И скверные про нас пускали толки.

Заблудится овца у сонных пастухов.

Корова пропадет — все виноваты волки!

А волки между тем давным давно

Не могут видеть кровь, не могут слышать стоны.

На травку перешли и на зерно.

Сменили стол мясной на овощной — зеленый.

А если иногда то там, то тут

Ягненка одного-другого задерут.

Так только с целью самообороны…

Надеюсь я на объективный суд!..»

И порешили судьи тут:

Дать Волку выговор и не лишать свободы,

Раз изменился нрав у всей его породы.

Но вот прошли уж годы.

Как огласили этот приговор,

А волки нападают до сих пор

Все на стада, а не на огороды!

Бешеный пес

Однажды, в знойный день, взбесился Пес цепной

И, ядовитой брызгая слюной.

Сорвался вдруг с цепи, махнул через ограду —

Да прямо к стаду!

Сначала он напал по-волчьи на телка,

Потом задрал невинного ягненка.

Одних загрыз, другим порвал бока

И насмерть ранил пастушонка.

Короче: натворил таких он бед,

Каких не видел свет!

Когда б разбойника облавою не взяли,

То многие еще бы пострадали.

Но был в конце концов захвачен лютый Пес.

И… производством дело началось!

Уж не одна неделя пролетела —

Полгода суд идет. Растет и пухнет дело —

Чинят свидетелям допрос.

Бандит в тюрьме окреп, подрос.

Так на харчах казенных откормился

И обленился.

Что от хвоста до шеи залоснился.

Он только знает спать да есть.

При нем друзья. Услуг не счесть:

Ему ошейники меняют,

Его родные навещают,

А два Шакала, посчитав за честь.

Перед судом ретиво защищают:

Скулят, визжат, и лают.

И, чтобы умалить его вину,

Повторный требуют анализ на слюну…

«Чего же судьи ждут? Когда ж повесят Пса? —

Слышны повсюду голоса. —

Какой другой конец возможен для урода?..»

Известны нам суды такого рода.

Арбуз

Арбуз, что из земли тянул нещадно соки,

Что более других лежал на солнцепеке

И вырос до такой величины,

Что все другие кавуны

С ним оказались не равны,

Перед собратьями своими возгордился:

«Я тяжелее всех, каков же я на вкус?!

Всяк скажет про меня: «Арбуз так уж арбуз!..»

Так до тех пор он хвастал и кичился.

Пока в хозяйских вдруг руках не очутился.

А как попал под нож.

То оказался уж не так хорош.

Что толку, что велик? Велик, да толстокож!

На цвет? Да как сказать, не бел, но и не красен.

На вкус — трава травой…

Смысл этой басни ясен:

Иной, глядишь, и говорит пестро.

Осанка хоть куда, так важно носит пузо,

А ковырни его да загляни в нутро —

Оно как у того Арбуза!

Текущий ремонт

«Иван Тарасович, а я к тебе по делу!» —

«Ну, в чем твоя нужда?» — «Да мне немного мелу!

Пока стоят хорошие деньки.

Хотим мы побелить в конторе потолки,

И мелу сущие нам нужно пустяки!» —

«Ты больно скор, тут надобно решенье!» —

«Да ведь горит у нас!» — «А ты имей терпенье.

Такой вопрос нельзя решать сплеча

И сгоряча.

Здесь важно мнение Степана Кузьмича!

Посмотрит Клим Фомич и даже сам, быть может,

Матвею Саввичу доложит,

Тот резолюцию наложит

И сам поставит на совет.

А уж совет решит, белить вам али нет!..» —

«Ну и дела у вас!» — «Сам видишь — не гуляем!» —

«Все трудитесь?» — «Да, братец, заседаем!»

В основу басни сей я взял нарочно мел.

Чтоб не затронуть поважнее дел!

Толстый и тонкий

«Я лягу на полок, а ты потри мне спину, —

Кряхтя, сказал толстяк худому гражданину. —

Да хорошенько веничком попарь.

Вот так-то я, глядишь, чуток и в весе скину.

Ты только, братец, не ошпарь!»

Трет Тонкий Толстого. Одно пыхтит лежачий:

«Еще разок пройдись!.. Еще наддай!..

А ну, еще разок! Смелей — я не заплачу!

А ну, еще разок!..» — «Готово, друг! Вставай!

Теперь я для себя парку подкину.

Мочалку мылить