На этих встречах было также решено, что, готовясь к уходу Великобритании из Индии, разведывательное бюро в Дели должно будет уничтожить все имеющиеся у него документы, содержащие важную правительственную информацию. Именно это и было сделано. Разведывательное бюро приступило к уничтожению и удалению секретной информации из «компрометирующих» досье на национальных лидеров, становящихся членами правительства, а также из документов, имеющих отношение к сети агентов и информаторов, которые держали их под наблюдением до этого. Один офицер ЦПС, работавший в Дели, Алан Стрипп позже вспоминал, что он стал ответственным «за сожжение»: груды документов днем и ночью жгли на центральной площади Ред-Форта перед передачей власти. В сентябре 1946 г. предпоследний генерал-губернатор Индии лорд Уэвелл даже пошутил в разговоре с Неру, что по его указанию разведывательное бюро в Дели уничтожило все «компрометирующие документы» на него и других лидеров конгресса – над чем оба они посмеялись. Проблемы, которые вставали перед британской разведкой в Индии до 1947 г. в отношении совместного использования разведданных и уничтожения документов, содержащих важную правительственную информацию, не раз еще повторялись в последующие десятилетия, когда Великобритания уступала власть в других колониях и на других территориях27.

Дневниковые записи заместителя генерального директора МИ-5 Гая Лиддела показывают, что вопрос установления крепких связей британской разведки с независимым Индийским государством был предметом частого обсуждения среди руководителей британской разведки весной 1947 г. Апрель этого года стал переломным моментом в истории британской разведки, когда Великобритания ускорила темпы своего выхода из страны, а глава разведывательного бюро в Дели Норман Смит, бывший комиссар полиции в Бомбее, ушел в отставку и уехал в Англию. Тогда руководители британской разведки в Лондоне приняли революционное решение о том, что впервые должность руководителя разведывательного бюро будет передана индийцу. Человеком, выбранным на эту должность временным правительством Неру, был Т.Г. Сандживи Пилай, 49-летний старший районный полицейский офицер из Мадраса. Сандживи выбрали, по-видимому, потому, что он был лояльным и не имел отношения ни к аппарату гражданской службы, ни разведывательному бюро. Как и у многих других национальных вождей в других британских колониях, шрамы, оставшиеся у Неру от различных тюремных сроков – в общей сложности семь лет, – сделали его очень подозрительным ко всему, что связано с британской полицией. Для Неру слова «полиция» и «разведка» были синонимами. В конце концов, полицейский надзор ни для кого не был секретом в Британской Индии. Как объяснил Неру в своей книге «Открытие Индии», которую он написал в тюрьме в 1944 г. и которая станет выдающимся трактатом для вождей антиколониального движения по всему миру: «За последнюю четверть века или даже больше я не написал ни одного письма, которое было отправлено в Индии либо индийцу, либо на иностранный адрес, и при этом не понимал бы, что оно будет прочтено и, возможно, скопировано каким-нибудь цензором из секретной службы. Я говорил по телефону и помнил, что мой разговор, скорее всего, прослушивается»28.

Неру не ошибался. Во время пребывания у власти в Индии временного правительства до обретения ею полной независимости человек, который эффективно работал на посту министра внутренних дел, Сардр Патель взял на себя повседневный контроль вопросов, имеющих отношение к разведке, и проявил к ним гораздо менее эмоциональный и более прагматичный подход, чем Неру. Как и Неру, Патель понимал, что разведывательное бюро, вероятно, составило досье на него и большинство лидеров Конгресса. Однако в отличие от Неру он не позволял этому влиять на его мнение о решающей роли, которую будет играть разведка для молодого Индийского государства. С 1930-х гг. разведывательное бюро в Дели и аналогичное ему ведомство в Лондоне – IPI, равно как и МИ-5, собирали досье на многих лидеров Конгресса и Мусульманской Лиги, включая Мотилала Неру и его сына Джавахарлала и Махатму Ганди – их часто называют Отцом, Сыном и Святым Духом Индии. Это происходило не потому, что разведслужбы рассматривали Конгресс и Мусульманскую Лигу как «подрывные» организации, – они были законными и легальными политическими организациями, – а потому, что некоторые их члены были известны своими тесными связями с коммунистами или подозревались в них29.

Удивительный поворот истории последних дней британского владычества в Индии состоял в том, что в противоположность всем предсказаниям английской разведки в конечном итоге не возникла необходимость распускать ни разведывательное бюро, ни IPI, когда руководство ими перешло к индийцу Сандживи и индийскому министру Пателю. Не испытывая никаких подозрений в отношении разведки, Патель на самом деле с воодушевлением верил в деятельность разведывательного бюро, особенно в его противостоянии коммунизму. В ноябре 1946 г. перед своим отъездом из Индии глава разведывательного бюро (РБ) в Дели Норман Смит встретился с Пателем и проинформировал его о функциях РБ. Эта встреча имела необыкновенный успех: Патель не только разрешил РБ существовать, но и, что удивительно, санкционировал продолжение слежки за экстремистскими элементами внутри своей собственной партии Индийский конгресс. Как явствует из отчета Смита, Патель был непреклонен в том, что РБ должно «прекратить собирать информацию о традиционной деятельности Конгресса и Мусульманской Лиги», но вместе с тем он разрешил ему продолжать следить за «экстремистскими организациями». Пателя особенно интересовала Социалистическая партия Конгресса, многие члены которой симпатизировали коммунистам. Позиция Пателя, который был на шаг от нарушения закона в отношении Конгресса и Мусульманской Лиги, не ускользнула от РБ: как отметил Смит, Социалистическая партия Конгресса была, в конце концов, «организацией Конгресса и должна была подчиняться его дисциплине». В заключение своего отчета об этой встрече с Пателем Смит написал: «…можно ожидать, что они [Патель и временное правительство Индии] захотят, по крайней мере, вести такое же пристальное наблюдение за движениями, способными подорвать власть Конгресса / Мусульманской Лиги, какое вели предыдущие официальные правительства за движениями, которые, как предполагалось, могут подорвать власть Британии»30.

Трудно представить себе более четкое выражение Realpo-litik. Причиной, по которой Патель оказался столь сговорчивым, когда речь зашла о продолжении слежки за некоторыми из коллег-политиков («присмотре» за своими собственными сторонниками, как было написано в одном из отчетов IPI), был его страх перед коммунизмом. Говоря словами другого отчета IPI, Патель был «ярым антикоммунистом». Его страхи имели под собой веские основания. Коммунизм был чудовищем, которое больше всего угрожало молодому Индийскому государству в годы непосредственно после 1947 г. Британская Индия не за одну ночь превратилась во влиятельное Индийское государство. Коммунистические мятежи вспыхивали в Бенгалии в 1947 г., а после передачи власти – в соседней Бирме: бирманское правительство было вынуждено начать ожесточенную партизанскую войну с мятежниками-коммунистами, на которую с тревогой взирал Конгресс в Нью-Дели. Его страхи усугубились дальнейшими событиями: распространение коммунизма в Китае, экспансия Советского Союза в Западной Европе – захват Чехословакии в 1948 г. Советские архивы подтверждают, что после 1947 г. КГБ принимал «энергичные меры» к тому, чтобы снискать расположение ряда политиков Конгресса и других индийских лидеров31.