— Точно! — Самас от восторга захлопал в ладоши. — Ты все понял! Это как если бы ты умер, а упавшая с твоей головы волосинка сохранила бы в себе все твои воспоминания и при этом имела бы собственную волю. Это, конечно, не самая удачная аналогия, но придумать что-нибудь поточнее в трезвом состоянии я не способен.

— Как? Разве ваш орден не придерживается воздержания? — со смехом спросил Каспар.

— Три года назад у нас кончились и эль, и вино. Это одна из причин, по которой страж Андани отправился в Испар. А иначе разве пил бы я эту воду? Да, тот маг, о котором ты рассказывал, Лесо Варен…

— Да?

— Думаю, он не из смертных.

— Ты хочешь сказать, что он — память о Неназываемом?

— Нет. Скорее всего, он — сон.

Каспар собирался возразить, что это невозможно, но потом вспомнил, как совсем недавно принял объяснение того, кто такая Хильда, и ничего не сказал. Самас же продолжал:

— Неназываемый повсюду оставил свои следы — или артефакты — еще до того, как его изгнали, и люди находят их с течением времени. Все, кому приходилось сталкиваться с такими артефактами, сходили с ума, кто-то раньше, кто-то позже. Но те, кто смог сохранить при себе подобный предмет достаточно долгое время, получали от его хозяина небывалые возможности и силы. А еще они становились частью его ума, и после того, как их смертное тело обращалось в прах, продолжали жить как сны в уме бога. Я рассказываю тебе об этом, чтобы подчеркнуть: в нашем мире далеко не один такой Лесо Варен, который планирует вернуть Неназываемого в наш мир.

— Зачем им это?

— Ни за чем. Они же сумасшедшие, — ответил Самас.

Каспар помолчал, вдумываясь в услышанное.

— Так. Ладно. Из твоей лекции я вынес впечатление, что меня вовлекли в игру столь сложную и масштабную, что мне ее правил никогда не постичь. Ясно как минимум одно: ставки в той игре очень высоки. Но я по-прежнему не знаю, что же мне делать.

Самас прищурился.

— А я знаю. Мы передали тебе все наше знание. Осталось лишь одно, что мы еще не сделали для тебя.

— И что же это?

— Как что? Мы можем позволить тебе поговорить с богами, разумеется.

Каспар так и замер.

Самас поднялся со словами:

— Пойдем со мной. Чего ждать, поговоришь с ними прямо сейчас.

— С богами? — вымолвил Каспар, когда обрел дар речи.

— Ну да, с кем же еще?

— Разве ваша работа не состоит в том, чтобы охранять богов?

Самас взмахом руки велел Каспару подниматься.

— Ты для них не угроза, зачем их от тебя охранять? Нет, мы следим за тем, чтобы смертные не надоедали богам постоянными жалобами и просьбами. Для того чтобы сообщить богам о своих заботах, человек придумал молитву. Храмы еще более эффективный способ общения с высшими силами, но их немного и они строго распределены между различными богами. Служитель одного храма не может поговорить с божеством другого храма. Фигурально выражаясь, мы стоим на страже личной жизни богов. Пойдем же.

Самас вышел из кухни и через длинный коридор привел Каспара в маленькую комнату. Там он снял с большой металлической подставки одну из примерно дюжины ламп. Из поясной сумки страж вынул кремень и огниво, передал лампу Каспару, выбил искру и подпалил фитиль. Затем он спрятал кремень и огниво обратно в сумку, забрал лампу у Каспара и углубился в лабиринт туннелей, ведущих куда-то в глубь горы. Тем временем Каспар готовился к встрече.

— Как мне говорить с богами? — спросил он.

— Так же, как со всеми. А как еще?

— Ты сам с ними говорил когда-нибудь?

— Нет. Не было возможности. У нас, стражей, обычно не бывает поводов обращаться к богам. Наши обязанности довольно просты: защищать богов от… ну, ты сам скоро поймешь.

В конце особенно длинного, темного туннеля заблестел свет. Самас сказал:

— Почти пришли.

— Почему ты разрешил мне поговорить с богами, если как раз должен оберегать их от посетителей?

— Увидишь.

Они вошли в пещеру, озаренную светом. Источник света находился посредине: это была платформа из белого материала, который Каспар сначала принял за мрамор, но при ближайшем рассмотрении понял, что это не так: материал оказался полупрозрачным. Сияние было неярким и тем не менее достаточно сильным, чтобы освещать всю пещеру, но при этом оставалось очень мягким и приятным для глаз. Две такие же белые и полупрозрачные ступеньки позволяли взойти на платформу.

— Что я должен делать? — тихо спросил Каспар.

Самас засмеялся:

— Все, кто сюда приходит, сначала говорят шепотом.

Каспар повторил вопрос погромче.

— Просто поднимись на платформу.

— И все?

— Все.

Каспар сделал шаг к ступенькам и, к своему удивлению, понял, что Самас собирается уходить.

— Что ж, давай прощаться, — сказал монах.

— Почему? Разве я не вернусь сюда?

Самас покачал головой.

— Может, и не вернешься. Очень немногим была предоставлена эта возможность. Кстати, случалось, что к богам попадали другим путем. — Страж задумался, припоминая. — Лет тридцать или сорок назад в Шатер умудрились проникнуть двое магов. Не знаю, что с ними стало. А где-то сто лет назад — это мне рассказывали, за точность не могу ручаться, — два живых существа, человек и еще кто-то, вошли в зал Смерти, пересекли реку Смерти и вошли в Зал Лимс-Крагмы.

— Ну и что. На моих глазах это совершил Флинн.

— Так те двое потом вернулись! — сказал Самас и протянул бывшему герцогу руку. — Ты был приятной компанией, Каспар из Оласко, и если ты сюда больше не вернешься, знай: я буду вспоминать о времени, проведенном с тобой.

— Все же я надеюсь, что мы еще увидимся.

Страж улыбнулся.

— Иди. На платформе постарайся встать по центру.

Каспар сделал так, как ему сказали. Его задачу облегчил золотистый круг, появившийся на поверхности. Как только он встал в середину круга, что-то произошло. Ни вибрации, ни шума он не различил, но в теле вдруг возникло покалывание, как будто сквозь каждую клеточку заструились потоки энергии. Потом из платформы появились два подвижных золотистых ростка, справа и слева от Каспара, состоящих из кружева тончайших нитей. Человеческий глаз не в силах был уследить за их переливами. Похожие то ли на металл, то ли на световую субстанцию, эти нити, двигаясь, испускали яркое золотое сияние, и Каспар чувствовал, что от этого великолепия его сердце бьется все быстрее и быстрее.

Ростки вытягивались, разрастались и в конце концов сплелись воедино, образовав вокруг Каспара нечто вроде стены. Он еще успел заметить, как из платформы вырастали новые ростки, так что вскоре он оказался внутри сплошного цилиндра золотого живого света, но вдруг…