– Где мы? Я хочу домой, – пробормотал он. Пропустив его слова мимо ушей, я прошел в комнату принца. Там я взял кувшин с водой, тазик и полотенце. На столе я заметил тарелку с едой. Я не имел ни малейшего представления о том, что это такое, но все-таки взял несколько кусочков чего-то темного и липкого и маслянистое «пирожное», посыпанное какими-то семечками. Кроме того, я прихватил с собой бутылку, решив, что в ней вино, и стакан.

Олух повалился на кровать, и я с трудом снова его посадил. Несмотря на стоны и протесты, я заставил его вымыть лицо и руки, жалея, что у меня нет лоханки побольше, чтобы засунуть его туда целиком и как следует отмыть, потому что от него невыносимо пахло болезнью. Затем я заставил его немного поесть и выпить стакан вина. Один раз Олух попытался сразиться со мной при помощи Скилла, но попытка получилась слабой и какой-то детской и даже не добралась до моих стен. Я стянул с него тунику и сапоги и уложил в постель.

– Комната все равно качается, – капризно заявил он, закрыл глаза и больше не шевелился.

Через минуту-другую Олух тяжело вздохнул, вытянулся на кровати и заснул по-настоящему. Я закрыл глаза и осторожно, на цыпочках, пробрался в его сон. Котенок, превратившись в крошечный меховой шарик, спал на вышитой подушке. Он чувствовал себя в полной безопасности. Я открыл глаза и понял, что смертельно устал и готов уснуть прямо на полу.

Я не стал этого делать. Воспользовавшись остатками чистой воды, я помылся, попробовал еду, нашел, что она отвратительна, и все съел. Маслянистая гадость, вероятно, считалась чем-то вроде конфеты, а темная гадость сильно отдавала рыбным паштетом. «Вино» представляло собой зелье из каких-то скисших фруктов и ни капельки не смыло рыбный вкус во рту. Подкрепившись таким образом, я взял в руки тазик с грязной водой и вышел на разведку. Если бы кто-нибудь спросил меня, что я делаю, я бы сказал, что ищу, куда ее вылить.

Здание представляло собой не только резиденцию клана, но и своего рода крепость. Нас поместили на самый верхний этаж, но судя по тишине, царившей повсюду, мы были единственными обитателями дома. Внутреннее убранство помещений поражало своим однообразием – сплошные кабаны и клыки. Остальные двери по коридору оказались незапертыми, и я обнаружил, что одни помещения похожи на крошечную каморку Олуха, а другие, попросторнее, обставлены чуть более «роскошно», но ни одно из них не отвечало принятым в Баккипе представлениям о комнате для гостей, пусть даже для мелких аристократов. Я решил придержать свое мнение при себе, понимая, что хозяева, скорее всего, не хотели нас оскорбить. Просто у жителей Внешних островов другие взгляды на гостеприимство, чем у нас.

Здесь считается, что гости должны сами заботиться о своих удобствах и пропитании. Мы приплыли сюда, зная это. Вино и еда в комнате принца, скорее всего, ответный жест в благодарность за прием, который Шесть Герцогств оказали нарческе и ее свите в Баккипе. На верхнем этаже не видно было слуг, и я пришел к выводу, что никто не собирается нам их предоставлять.

Я спустился на этаж ниже и не обнаружил ничего нового, если не считать того, что этими комнатами, похоже, недавно пользовались; здесь еще витали запахи дыма, еды, а в одном месте даже мокрой собаки. Вероятно, их освободили для нас. Окна тут были меньше и затянуты промасленной кожей. Тяжелые деревянные ставни, некоторые со старыми следами от стрел, явно предназначались для защиты на случай осады. По-видимому, верхние этажи отводились тем, кто занимал более высокое положение, – в отличие от Шести Герцогств, где наверху жили слуги, чтобы придворным и аристократам не приходилось тратить силы и подниматься по лестницам.

Когда я закрыл дверь, я услышал на лестнице шаги и вскоре увидел длинную цепочку слуг из Шести Герцогств, которые, точно муравьи, тащили наверх вещи своих хозяев. На площадке они в замешательстве остановились, и один из них спросил у меня:

– А как мы узнаем, кому какие покои отведены?

– Понятия не имею, – вежливо ответил я. – Лично я даже не нашел, куда вылить помои.

Я поспешил оставить их самостоятельно разбираться, кому какая комната достанется, хотя и не сомневался, что лучшие получат те аристократы, чьи слуги окажутся более напористыми. На первом этаже я нашел заднюю дверь, вышел и обнаружил за отхожими местами помойную яму – туда я и вылил грязную воду из тазика. Другая дверь вела на кухню, где несколько молодых парней жарили на вертеле огромный кусок мяса, резали картошку и лук и месили тесто для хлеба. Они были так заняты, что не обратили на меня внимания.

Я быстро обошел здание снаружи и выяснил, что другая, более массивная дверь ведет в большой открытый зал, занимавший почти весь первый этаж. Дверь была распахнута, чтобы впустить внутрь свет и свежий воздух. В зале проходила торжественная церемония, посвященная прибытию принца. Я спрятал тазик в траве, поправил форму и пригладил волосы.

Незаметно прошмыгнув внутрь, я увидел, что другие стражники уже выстроились вдоль стен. Вид у них был не слишком боевой, но чего можно ждать от солдат, которым скучно и на которых никто не обращает внимания. Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что особой необходимости охранять принца не было.

Большую часть огромного длинного зала с низким потолком занимали высокие скамьи, на которых сидели мужчины. Я не заметил нигде ни помоста, ни трона, а скамьи были расставлены по кругу так, что центр оставался свободным. Речь перед собравшимися держал сгорбленный старый кемпра (то есть военачальник) клана лисицы. Его короткую куртку украшали кончики лисьих хвостов, таких же белых, как и его волосы. На правой руке у него не хватало трех пальцев, зато на шее висело ожерелье из высохших пальцев его врагов – в качестве компенсации. Он нервно теребил их во время своего выступления, то и дело поглядывал на Бладблейда, словно боялся его оскорбить, и одновременно его переполнял такой гнев, что он не мог молчать. Мне удалось услышать только последние слова:

– Никакой клан не должен говорить от имени всех остальных! И ни один клан не имеет права навлекать на нас беду.

Кемпра клана лисицы с важным видом повернулся и кивнул всем четырем углам комнаты поочередно, а затем вернулся на свою скамью. Тут же поднялся представитель какого-то другого клана, вышел в центр и заговорил. Я видел, что принц и Чейд сидят вместе со своей свитой в отведенной для них части комнаты. Группа Уита стояла за спиной принца. Хетгард – собрание военачальников кланов – никак не отметил высокое положение принца. Он сидел, как самый обычный главнокомандующий среди своих воинов. Это было собрание равных, пришедших обсудить помолвку нарчески. Неужели они именно так воспринимают Дьютифула? Мне эта мысль совсем не понравилась, и я изо всех сил старался сохранить нейтральное выражение на лице.

Все это я успел подумать, пока мои глаза привыкали к полумраку после яркого солнца снаружи. Потом я нашел себе местечко у стены, в заднем ряду стражников около Риддла, который тихонько прошептал:

– Совсем они на нас не похожи, приятель. Ни пира, ни песен, ни подарков. Сначала обычные приветствия в порту, а потом принца доставили сюда и принялись обсуждать помолвку. Очень деловые ребята. Кое-кому из них не нравится, что одна из их женщин покинет родные места и отправится жить в Шесть Герцогств. Они считают, что это неестественно и принесет им несчастье. Но большинству все равно. Похоже, они думают, что невезение падет на головы представителей клана нарвала, а они тут ни при чем. Самый скользкий момент – это вопрос об убийстве дракона.