litbaza книги онлайнФэнтезиЛовушка для княгини - Татьяна Луковская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Перейти на страницу:

Настасья растерянно уронила платок.

— Сам, говоришь, — улыбнулась княгиня Чернореченская, — ну пойдем посмотрим, на самого.

— Не пойду я, — вздернув нос, отвернулась дочь. — Отпустил уж, чего мне теперь с ним-то видеться?

— Пойдем, — потянула ее мать за рукав. — В очи ему то все и скажешь.

— Не пойду, — упрямо встала Настасья.

— Мать велит, неслуха! — с напускной суровостью прикрикнула Елена, выталкивая дочь.

Настасья смиренно пошла, снова выпрямляя спину, неспешно, горделиво, твердо. «Отрекся, так чего теперь заезжать? Посмеяться? Али Прасковья все ж рассказала, как было, так совестно стало?» Она накручивала и накручивала себя, чтобы как следует разозлиться и быть ко всему готовой. Холопки услужливо накинули на плечи хозяйке душегрею, распахнули пред ней сенную дверь, в глаза ударил яркий солнечный свет. Февраль любит солнцем бросаться.

Очи привыкли, и Настасья увидела мать, уж как-то опередившую дочь и тискавшую племянников, отца, размеренно водящего руками, что-то рассказывая, а рядом… Рядом стоял Всеволод, живой и здоровый, принарядившийся в алый корзень и шитую по вороту серебром свитку, проглядывающую через распахнутый кожух. «Вишь, как вырядился, опять в женихи собрался», — хмыкнула про себя Настасья, злясь на подступившее волнение.

Всеволод нетерпеливо вертел головой, кого-то высматривая, мгновение, очи мужа и жены встретились… Лицо Всеволода озарилось открытой, радостной улыбкой, и Настасья сразу все поняла — он не посылал этого Путшу, он никогда от нее не отрекался, он спешил за ней, нарядился для нее, он ее любит. И Настасья побежала, путаясь в подоле, спотыкаясь, обжигая горло морозным воздухом. И Всеволод рванул ей навстречу, подхватил, поднял, высоко отрывая от земли, прижал к себе; и запах его, такой головокружительно знакомый, и голос, что-то шепчущий, и слов от громкого биения сердца не разобрать. А зимние очи, такие горящие, лучистые, как яркий день февраля.

— Любенький, любенький мой, — забывая о всех приличиях, прижалась к мужу Настасья.

— Ладушка моя, — прилетело в ответ.

Глава XXXV. Ростки ненависти и любви

Ночка выдалась жаркой, томной, мучительно нежной. Муж с женой не выпускали друг друга из рук, не разжимали объятий. Сегодня Настасья была мягкой, податливой, прикасаясь к любимому едва уловимым шелком поцелуев. Не хотелось бурных страстей и резких движений, просто забыться, насытится, расплавиться податливым воском в его крепких руках, уловить каждый удар его сильного сердца, и осознать, наконец, что вот он, здесь, рядом. А остальное пока все неважно. И отчего-то в душу проникала твердая уверенность, что сегодня они зачали новую жизнь, их дитя. Настасья даже себе не могла объяснить этого, просто поверила. Глупые страхи отступили.

— Прости, — прошептал Всеволод, целуя розовое плечико, — опять скажешь — худо делаешь, а потом прощение просишь.

— Да за что ж? Чем ты виноват? — мурлыкнула Настасья, заводив пальцами по широкой мужской груди.

— Не смог тебя защитить, — накрыл он своей большой ладонью ее тоненькую ладошку, — думал Кряжа да Домогоста довольно, а видишь, как вышло. Вина моя, надо было эту суку прямо в поле удавить, а мне все не верилось.

Настасья сразу поняла, что муж говорит про Ермилу. Весь клубок вокруг нее смотал именно верткий боярин, а вот распутывать уж другим пришлось.

— Знаешь, что Кряж говорить умеет? — осторожно спросила Настасья.

— Сознался он пред отъездом моим, приходил ко мне, просился остаться княгиню охранять. Сказывал, что ничего с тобой под его приглядом не случится.

— Так и не случилось же, — улыбнулась Настасья.

— Чуть не случилось, — вздрогнул Всеволод, крепче прижимая ее к себе.

— Я вот все думаю, что это Давыд Залесский замятню замутил, — выдала потаенные мысли Настасья, — а бояре твои лишь соблазнились посулами, все следы к нему ведут.

— Давыд? — приподнялся Всеволод на локте. — Да он гусак тупоголовый да сплетник, нет, все Ермилы руками сотворилось. Он главный черт.

Настасья замерла, вспомнив странный сон.

— Ты чего? — мягко улыбнулся Всеволод. — Не бойся, не дотянуться уж ему до тебя.

— Он Ефросинью сгубил, сам в том признался, — прошептала Настасья, и тут же пожалела, почувствовала, как напрягся муж, будто окаменел, в профиль в полумраке были видны крепко сжатые губы.

— Прости, — мягко отозвалась теперь Настасья. — За что он с тобой так? Зачем ему это все надобно было? Одного князя на другого менять, много ли прибытка?

— Давыд одно за другим несколько княжеств под себя подмял бы, а Ермила при нем правая рука, я б на то никогда не пошел. С чего он только взял, что Давыд его у себя бы пригрел, нешто предателей подле себя держат? Ими пользуются да вышвыривают вон, — Всеволод задумался.

— Ермила ненавидит тебя лютой ненавистью, может и не в выгоде дело? — задумчиво проговорила Настасья. — Почему он тебя так ненавидит?

— Потому что ручонки у него маленькие, — зло прорычал Всеволод и замолчал.

Опять эта загадочная фраза. При чем здесь малые руки? «Не хочет мне рассказывать, так и не надобно», — Настасья обиженно попыталась отодвинуться, но Всеволод не дал, притянул обратно.

— Ранило меня как-то… — хрипло заговорил он, — ударили по голове, я и провалился в небытие, думал помер, но нет. Очнулся в лесу у костра, зима, мороз, голова разламывается, а вокруг мои помятые да израненные вои сидят. Чуть больше десятка, все, что от дружины осталось. И среди них Ермила. Он то хвастливо и поведал, что оглушенного меня с поля боя на себе выволок, жизнь мне спас. Я ему поверил, ничего не помнил ведь, совсем ничего. Выходит, я ему обязан был.

— Так то не извиняет его, — стиснула зубы Настасья.

— И на каждом пиру потом об том прилюдно напоминал, мол, князь должник мой. И как-то подпили мы крепко, городню новую отстроили, град опять жив, ну и поднабрались на радостях. Ефросинья хмурилась, как ты сейчас, не любят бабы того, я уж спать хотел идти, чтоб на своих ногах… И тут вдруг как пронзило, вспомнилось, что меня кто-то по истоптанному снегу волочет, боль в виски ударяющая и ручищи, здоровые такие, крепкие, тянут меня. А тут как раз Ермила хмельной по десятому кругу стал байку свою вещать. Я, если б трезв был, смолчал, наедине б потом расспросил, а тут меня как подбросило. Как, говорю, ты такими маленькими ручонками смог меня выволочь? А он и замолк. А я ему — не Кряж ли Немчин меня вытащил? Тут все и заржали, что кони. Ермила побледнел да вон выбежал. Больше он об спасении моем никогда не хвастал, молчал, что рыба. Да все вроде и забылось, так, иногда кто вспомнит, хихикнет, да и все. Ну, мало ли, кто как к князю подлизаться пытается, все мы грешные, кто без греха-то? А вот Ермила того унижения, видать, не забыл. Не просто убить меня решил, а чтобы в скотину превратить, страдать заставить да местью упиться. — Всеволод замолчал, глядя куда-то в потолок.

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?