Наступило молчание. Сквозняк крутил по полу звонницы потерянный пух чаек и голубей, лучисто разгорались звезды и костры. Псалмы умолкли, где-то кто-то кричал, хриплый голос оборвался разом, словно крикуну сдавили горло. Наступила звенящая тишина.

– Вам не кажется, что ничего не получилось?

– Боюсь, что получилось. Смотрите!

В воздухе медленно проступал Портал. Его прямоугольный контур казался прочерченным прямо в пустоте и светился синим огнем. Зрелище было жутковатое – далеко внизу, за контуром светилась кострами панорама ночной Толоссы; мир, отделенный от нас Проходом, не просматривался совершенно.

– Кир, вы уверены, что нам туда?

– Не знаю. Там может оказаться все что угодно – ад, лед или пучина морская. Быть может, не стоит менять зло привычное на зло гадательное и неизведанное?

– Я склонен все-таки рискнуть…

Сказать гораздо проще, чем сделать. Рама Портала горела холодным огнем в пятнадцати локтях от меня, прямо в воздухе.

– Он скоро погаснет, Проход нельзя открывать надолго.

– Мой бог! Я не умею летать по-птичьи.

– Вашу бумагу, Россенхель! Пишите, вы же Хронист, гримуар даст вам несколько секунд полета…

– Сейчас.

Я схватился за кошелек – тщетно. Последний клочок бумаги мы бесцельно и бесполезно потратили на осмеяние азартного игрока Агенобарба.

– Дрот святого Регинвальда!

Я заметался было по площадке звонницы, не зная, что предпринять, потом обнажил руку по локоть и взялся за стилет.

– Была – не была. Пущу себе кровь.

– Не стоит, это слишком рискованно.

Кир попытался забрать у меня оружие, мы завозились, спотыкаясь на неровном полу. Я опасался удариться о колокол или ненароком поранить друга.

– Пустите меня.

– Погодите… Поздно, он гаснет.

Портал и в самом деле медленно умирал. Голубой огонь контура бледнел, гас, пока линии не истончились до размеров конского волоса, потом они исчезли совсем.

– Ну вот, уважаемый кир – смотрите, что вы наделали?

– Я спас вашу жизнь.

– Конечно!

Я обернулся на ехидный гнусавый голос. На парапете сидел старый знакомый – демон Клистерет. На этот раз бес попытался пародировать чайку, это ему явно не удавалось. Черное крылатое существо более походило на ворону с перепончатыми лапами. Демон мигнул, на миг подернув левый глаз тонкой пленкой третьего века.

– Ты опять ускользнул от моих когтей, рыбка. Ничего, я терпеливый, я умею ждать.

– Уходи, – сказал ему румиец. – Крови не было, твоя власть не простирается сюда.

Демон почистил крыло клювом, вытащил и выбросил сломанное перо.

– Ладно, ученые мессиры, я ухожу на время. Однако вам не кажется, что здесь очень и очень странно? Здесь тихо, Россенхель, слишком тихо даже для полуночи. Выгляни в окно, поищи-ка часового на стене…

– Не подходите к нему, Россенхель, – вмешался обеспокоенный румиец. – Он опасен, не приближайтесь к парапету.

– Надо же! Меня боятся. Но я могу и отойти, – притворно обиделся черт.

Унылая чайка отковыляла в угол и освободила обзор. Я вольно вдохнул свежий ветер полуночи. Казалось, россыпь костров заняла не только землю, но и половину ночного неба; фигура часового со стены исчезла.

– Вот именно, – подтвердил мои невысказанные мысли Клистерет. – Учитывая все обстоятельства, это несколько странно…

– Не темни, демон.

Полуворона разинула костяной клюв и зевнула, открыв розовый зев и острый птичий язычок.

– Хорошо, я сыграю в открытую. Румиец мешает мне добраться до твоей подлой крови, вор Россенхель. Но никто не помешал мне сыграть с вами обоими крошечную дьявольскую шутку – считайте, что это моя личная печать, своего рода адское клеймо на штучном изделии… Здесь очень тихо, не правда ли? Так вот… Я скрыл от вас лишние звуки магической завесой. А сейчас я ее убираю. Гоп-ля! Вот так.

С этими словами Клистерет мгновенно исчез. А я… Я понял все. Ночь разом взорвалась криками и предсмертными воплями, тишина рухнула под напором топота и оружейного звона. Кто-то бранился, кто-то молился, кто-то тщетно взывал к обратившемуся спиною провидению, умирая с богохульствами на языке.

Звуки сливались в яростный рев, было в нем нечто странное, нечеловеческое. Людскими, пожалуй, оставались только площадная ругань и стоны. Румиец встал рядом со мною, плечом к плечу, и с полминуты вглядывался в полыхающую факелами темноту.

– Это штурм, Россенхель. Бретонисты штурмуют форт. Надо убираться с колокольни.

– Может быть, геройски ударить в колокол и поднять тревогу?

– Вы с ума сошли? Поздно, еретики уже преодолели стену. Не знаю, как это им удалось, но для людей Беро, кажется, все кончено. Печально, что у вас исчерпалась гримуарная bambagia, а я не могу повторно воссоздать Портал. Бегство не удалось, бес скрылся, вокруг идет бой, теперь нам придется сражаться – причем не за Империю, а только за самих себя. Надеюсь, вам и мне улыбнется удача выжить. А пока, на всякий случай говорю – прощайте, друг…

Так и закончился мой второй неудачный побег из Толоссы.

Клаус Бретон. Толосса, Церенская Империя. Начало событий – несколько часов назад.

День уже клонился к закату, когда Бретон с фривольной книгою ученой аббатисы в руке, вернулся к себе в ратушу. Ненужный в жару камин давно угас, вождь мятежников поудобнее устроился за простым столом и открыл фолиант. Он полистал немного увесистый трактат и уже готовился отставить его в сторону, когда заметил краешек вложенного между страниц листа. Ересиарх вытащил листок и разложил на столе.

– Святой Регинвальд!

Края записки истлели, в центре красовалась выполненная полуготическим шрифтом надпись:

Отправлено

на работы всяческие для гильдии землекопов и каменщиков в лето 6963 от сотворения мира Господом нашим милосердным.

1. Восстановление городской насыпи, разрушенной волнобиением и сугубым потоплением – 100 усердных землекопов.

2. Ремонт стены с заменой кирпича у юго-восточной башни – 50 искусных каменщиков.

3. Перекладка камина в доме господина бургомистра – 5.

4. Для ремонта трактира, пострадавшего… (далее неразборчиво) – шесть с половиной.

5. На огородные работы – два десятка.

6. Рытье и благоустройство подземного хода, что тянется от городской ратуши в направлении цн.кр.(густо зачеркнуто) – тридцать человек.

– Неужели этому клочку целых пятьдесят лет?