Лиля выдохнула. Ладно, пусть живет. Хотя бы дочку этот придурок любит.

– Миранда Кэтрин Иртон, тобой что, конюшню чистили?

– Нет! Пап, я коня чистила! Это мой жеребенок! Его зовут Шаллах! Лиля говорит, что он будет сильным и быстрым! Как настоящий аварец! А еще говорит, что о своем коне я должна заботиться сама!

– Должна, – согласился мало что понявший Джес.

Лиля еще раз вдохнула и выдохнула. И смогла наконец заговорить, не опасаясь, что сорвется.

– Объясните этой шлюхе, любезный супруг, что не стоит распоряжаться в чужом доме. И тем более пытаться причинить вред моей дочери.

– Вашей дочери? – опешил Джерисон. Ситуация развивалась слишком уж стремительно. Он нашелся бы с ответом, несомненно, но…

– Пап! Пусти! Мама, а кто такая шлюха?

Лиля чертыхнулась про себя. М-да. Нахватается от нее ребенок…

– Когда мальчикам страшно спать одним, а жены рядом нет, они берут к себе в постель специальных женщин. Чтобы те их грели и развлекали. Вот такие женщины и называются шлюхами, – объяснила она Мири, которая все-таки вывернулась из отцовских рук и подбежала к ней.

– Пап, а если тебе было страшно, почему ты маму не взял?

Мири каким-то детским чутьем поняла, что Лиле грозит опасность. И старалась защитить ее так, как могла. Подтверждая ее статус.

Это – моя мама!

Не трогайте ее!!

Я ее люблю!!!

И Джерисон это понял. Гневная речь замерла на губах. Он посмотрел на злющую Лилю, на баронессу Ормт, которая готова была впасть в истерику, на вирман, которые откровенно наслаждались представлением, на Миранду, которая так прижалась к его жене, что не отодрали бы и втроем.

– Дражайшая супруга, не затруднит ли вас забрать нашу дочь и подождать меня в доме?

Лиля чуть наклонила голову в знак повиновения и потянула за собой Миранду.

– Пойдем, малышка.

Развернулась на каблуках – только косища взметнулась. Подхватила девочку, поудобнее устроила на руках. И до Джеса донесся обрывок разговора:

– Миранда Кэтрин Иртон, я тебя чему учила? Если руки свободны – бей ножом. Где был кинжал?

– Я растерялась…

– Растерялась? Завтра занимаемся на час больше! Поняла? Отрабатываем уход от захватов!

Джес едва не сплюнул. Да что здесь вообще творится?!

Этот вопрос он задал баронессе. И еще спросил – за какой Мальдонаей она сюда явилась?

Баронесса клялась, что это недоразумение. Вчера она не успела пообщаться с милейшим Джерисоном и решила заехать по дороге. А тут мальчишка-конюх выходит из конюшни. Ну да, не признала она виконтессу. А когда тот начал дерзить… Это недоразумение! Страшное! Ужасное! Она бы никогда и ни за что!

Джерисон ей верил. Но чем дальше, тем отчетливее понимал, что попал. Крупно и лихо. Жена ему такого поворота событий в жизни не простит…

Лиля успела успокоить Миранду, и они договорились, что девочка приведет себя в порядок и отправится с вирманами домой, когда в холл вошел его сиятельство. Злобный, уставший и весьма недовольный баронессой.

– Что с Мирандой, графиня?

– Жива, здорова, сейчас поедет домой, да?

Миранда послушно кивнула. Пай-девочка, не иначе.

– И придумает там, зачем она приехала сюда…

Ответ Лиля знала. Девочка очень хотела видеть отца… Но нарушения правил безопасности это не оправдывало!

– Да, мам…

Джерисон не возражал. Им предстоял долгий разговор – и лучше бы без детей. Нет, если бы Лиля проявила хоть каплю агрессии, хоть малейшее желание поиздеваться да хоть легкий намек – он бы взвился. Но Лиля ничего подобного себе не позволила.

Увы…

Красивым женщинам мужчины прощают и легче и больше, чем некрасивым. То, что не простилось бы «розовой корове», легко было забыто при взгляде на очаровательную даму в темно-зеленом.

Иными словами, договаривающиеся стороны старались не нарушить равновесие. И пока им это удавалось.

– Что здесь делала баронесса?

– Клянется, что заехала по дороге навестить меня.

– Она и вас… навещала, как и его величество?

– Меня – нет. А что вы делали рядом с его величеством?

– Помогала его лечить. – Лиля была спокойна, как египетский сфинкс. – Мы будем говорить в холле?

– Пройдемте в библиотеку? – нашелся Джерисон и был вознагражден милостивым кивком.

Войдя в библиотеку, Лилиан огляделась, уселась в кресло и посмотрела на супруга, предоставляя тому право высказаться первым.

Джерисон занял позицию в кресле напротив.

– Дорогая супруга…

От порога донеслось звяканье и грохот упавшей со столика вазы. Лакей в полном шоке смотрел на очаровательную женщину. И, кажется, не мог поверить, что это – Лилиан Иртон.

– Ты что, сдурел?! – рявкнул Джерисон. – Живо все убрать! Шевелись, каналья!

Он осекся, увидев в зеленых глазах смешливые искорки. Лилиан поманила его пальцем, прося придвинуться поближе.

– Насколько же я изменилась… Удивительно, что вы меня узнали.

Джерисон, не будь дурак, тут же нашелся с ответом:

– Вас я узнал бы даже в кромешной тьме.

Ага, не иначе как на ощупь. Уже не узнал. И вообще…

Но иронизировала Лиля исключительно про себя. Вот такая грань. Лезвие бритвы. Нельзя дать себя подмять. Но и давить не стоит. А что надо делать? Вести переговоры.

Человек двадцать первого века не умнее и не лучше своих предшественников. Но преимущество его в том, что он быстрее обрабатывает информацию и привык к ее громадному количеству. Отсюда и чудовищная для человека Средних веков работоспособность и активность. Хотя лень – она всегда лень. Сейчас Лиля собиралась воспользоваться своими преимуществами в полной мере. И выторговать у графа по максимуму!

– Вашего лакея удар не хватит?

– Выживет, – буркнул Джерисон. – Нашего лакея.

– Хорошо. Нашего. Хотя я здесь не чувствую себя дома.

– Вы здесь были так недолго…

– Полагаю, меня с таким же успехом и здесь бы отравили. – Лиля вздохнула. – И даже сочувствую вам. Я себя почти не помню – тогда. Все затмевал какой-то туман… даже страшно иногда становилось. А если я из него выплывала, тут же хотелось вернуться обратно.

Не будем давить. Но виноват – ты! Каз-зел!

– Моя вина, что вас травили…

А подтекстом: «Разумеется, ты меня простишь, дорогая… женщины на меня дольше двух минут не сердятся…»

– Вы не Альдонай, чтобы все предусмотреть.