– Не тебе говорить о показухе и... об искусственном возбуждении нервов и возмутительном поведении! Не тебе, который показывает нам английского психа, стреляющего по прохожим, старуху, откинувшую копыта в зоопарке, полицейских, избивающих черных каждую ночь, и мертвые, обгоревшие тела...

Джон был раздражен и готов к бою.

– Это новости, Карл!

– Ах, неужели? Тогда «Кровавая Мэри» – это искусство!

Страшно разозленный, Карл откинулся на спинку кресла. Джон целиком сосредоточился на своем кофе. В комнате повисло тяжелое молчание, и Мама изо всех сил постаралась найти какие-нибудь слова, которые примирили бы сына и внука.

– Ну что ж, я рада, что вы двое пришли к полному согласию.

Карл взял себя в руки и снова заговорил:

– Сегодня вечером я увидел одну вещь на концерте – и именно поэтому ушел оттуда. То есть... я не увидел, а просто...подумал об одной вещи.

Джон тоже совладал со своими чувствами.

– И о чем же ты подумал?

– Тебе действительно интересно?

– Да. Да, скажи мне. Я слушаю.

Карл уперся взглядом в стол и заговорил сдержанным тоном:

– «Кровавая Мэри»... Они куда-то уводили нас. Мы все шли с ними, за ними, но никто не знал, куда именно. – Он прокручивал в уме воспоминания о пережитом на концерте. – Мы делали все, что они говорили нам делать. Мы делали все, что они делали. Делали все вместе. Мы походили на один... один огромный организм, одну огромную машину. И я все время спрашивал себя: куда движется эта машина? Куда она уносит нас? И не знал ответа. Я почувствовал себя словно в западне. И просто убежал оттуда.

Джон задумчиво сказал:

– Возьми достаточную мощность в ваттах, свет, звук, все примочки шоу-бизнеса... и коричневый цвет будет плесневеть в дождливую погоду.

– А?

– Они пойдут за тобой.

Карл обдумал его слова, потом кивнул:

– Возможно, все мы идем за чем-то, сами того не зная.

– И не знаем куда.

В глазах Карла появилась печаль и безнадежность.

– Может быть, вниз по тому самому черному тоннелю, который ты видел.

Джон посмотрел на Маму:

– Значит, ты вовсе не иронизировала? Мама отрицательно покачала головой.

– Мне кажется, вы расстраиваетесь по одному и тому же поводу. – Потом она добавила: – Но знаете, что я на самом деле думаю? Думаю, Господь говорит с вами.

Джон любил свою мать. И не хотел задевать ее чувства.

– Что ж, возможно, и так.

Мама не клюнула на это. Она повторила, совершенно уверенная в своей правоте.

– Думаю, Господь говорит с вами. Он старается достучаться до ваших душ. Джон улыбнулся.

– 0'кей, Ма. – Он не хотел вдаваться в размышления о Папиных словах по поводу криков заблудших душ. Карл выказал больше заинтересованности.

– Дедушка понимал в этом, так ведь?

– Да, он был очень близок к Господу, – только и ответила Мама.

Джон быстро сказал:

– Я не дедушка. Я его сын и горжусь этим. Я верю в Бога, но не думаю, что Он делает такие вещи.

Мама улыбнулась, словно найдя слова сына забавными.

– Даниил видел четырех чудовищ, выходящих из моря; Иезекииль видел иссохшие кости, из которых восстал народ; апостол Петр видел нечистых животных, спустившихся с Небес на огромном покрывале; а апостол Иоанн на острове Патмос видел осиянного славой Христа и всю книгу Откровения. Почему бы Господу не явить моему сыну видение торговой улицы, засосанной в трубу огромного пылесоса?

Это прозвучало настолько глупо, что Джон не удержался от смеха. Ма просто молодчина! Она тоже рассмеялась, но все-таки слегка наклонила голову к плечу, что обычно свидетельствовало о полной ее серьезности, и сказала:

– Просто подожди, Джон. Очень скоро...

– Хорошо, Ма, хорошо. Послание принято и сохранено в памяти. И ты тоже, Карл. Спасибо за информацию. И извини, что я так набросился на тебя.

– Да, и ты меня извини.

Джон положил локти на стол и немного расслабился.

– Последнее время меня одолевает слишком много мыслей, это совершенно очевидно.

– Да, – согласился Карл. – И всех нас тоже. Они еще немного поговорили о том о сем, не касаясь жизненно важных вопросов, а просто с целью сбросить напряжение. Джон отъел еще немного от своего сандвича, а Мама сделала еще один для Карла.

Наконец Джон вернулся к насущному вопросу.

– Карл... что ты думаешь о деле Брюверов? Карл слегка просветлел.

– Ты думаешь о нем?

– А как же.

– А что с Брюверами? – спросила Мама.

Ох-охо. Джону следует быть поосторожнее. Конечно, Мама знала об Энни, но гипотеза Макса относительно Папиной смерти... это было всего лишь ничем не подтвержденное предположение, и не стоит волновать Маму попусту.

– О, я об Энни и ее смерти. Меня тревожит это дело.

– И меня, – сказал Карл. Мама кивнула.

– И твоего отца тоже тревожило.

– Так давайте что-нибудь предпримем в связи с этим, – сказал Карл. – Мы наверняка сумеем разузнать что-нибудь.

Джон посмотрел на Карла – этого странного молодого человека, который казался таким потерянным, таким далеким. И все же... их миры, такие разные, похоже, нашли общий интерес в этой единственной ситуации.

– Ты... э-э... хочешь заняться этим?

– Можешь не сомневаться.

– Что ж... я тоже. Я все еще не знаю, пойдет ли эта история в качестве новостей, – но какая нам, к черту, разница, пойдет или нет? Папа считал это дело важным, а если он считал его важным, то оно важно и для меня.

– И для меня.

– Тогда порядок. Давай сделаем это. Карл просиял.

– Отлично! С чего начнем?

Джон думал об этом. Он даже приготовился сделать первый ход в расследовании.

– Ма, ты случайно не знаешь, какому врачу Папа и Макс Брювер показывали копию заключения патологоанатома? Мама считала ответ совершенно очевидным:

– Доктору Мередиту.

– Ну конечно. – Доктор Мередит многие годы был семейным врачом Барретов.

– Макс и Папа пошли к нему, и он все объяснил им. Меня там не было, так что вам придется самим спросить доктора Мередита и получить ответ от него лично.

– Ладно, мы сделаем это. Теперь, Карл, мне пришла в голову еще одна мысль. Не знаю, насколько это поможет, но раз уж мы собираем всю возможную информацию, нам стоит попросить в школе Джефферсона журнал посещаемости и посмотреть, была ли Энни на занятиях в последнюю пятницу перед смертью. Думаю, Дин Брювер сможет сходить в школу и взять эти данные.