Жаль, что у нас нет (а я уверена – будет!) серии книг «Жизнь замечательных матерей», а то бы мы узнали, что эти матери отличались тем, что были разносторонне образованны. Например, Марина Цветаева вспоминала, что из материнских запасов они с сестрой черпали всю жизнь. Музыка, пение, рисование, языки – дети входят в мир прекрасного с легкой руки матери, в тепле родного дома, а не в официальной обстановке. Как же это помогает общению матери с детьми, как много дает детям!

Сейчас детей тоже охотно приобщают к искусству: водят в музеи, театры, на концерты, выставки, записывают в разные студии, кружки. И часто получается суетно, колготно, шумно, поверхностно: то ли это приобщает, то ли отвращает – неизвестно. В результате такого принудительно-экскурсионного «приобщения» к прекрасному страдает зачастую само прекрасное: как затоптали, заездили все наши святые места!

Но главное в другом: от подобных посещений не прибавляется ничего в душе. Я бы сделала духовные наши святыни заповедными. Никаких шоссейных дорог, автобусов, отелей, мотелей и прочих туристских облегчений: слезай с колес километров за двадцать (а то и пораньше!), иди пешком да по дороге думай, куда и зачем идешь – готовь себя к Встрече.

Думаете, это уж чересчур? Нет! Убеждена, что свидание с Красотой, как свидание с Чудом, должно проходить уединенно, трепетно, благоговейно. Только тогда оно оставит след в душе. Это, конечно, особая тема – неловко говорить о ней вскользь.

Вернемся к профессиональной подготовке будущих матерей.

Последняя глава уже упомянутой мною книги П. Ф. Каптерева («Душевные свойства женщин», СПб., 1895) посвящена как раз тому, о чем хочу сказать. Как же мне на нее не сослаться? Была бы возможность, я цитировала бы эту книгу страницами – настолько всё в ней современно, актуально и просто близко мне. Ограничусь главным.

Подробно анализируя душевные свойства женщины, автор приходит к выводу, что женский психический тип в силу материнских функций принадлежит «гению сердца» (преобладание чувства), а мужской – «гению ума» (преобладание рационального мышления). «…Мы должны признать оба их, в строгом смысле слова, недостаточными, односторонними, так как, несомненно, совершенный, полный тип должен заключать надлежащую гармонию между умом и сердцем, должен сочетать силу мышления с силой и тонкостью чувствований» (Там же, с. 112).

Реально ли существование такого полного типа? Да, однако это не значит, что нам предстоит одинаковость, уподобление друг другу. «Культура и воспитание должны поставить своей задачей не изменение самого корня, самого существа женского или мужского типа, но правильное развитие их сильных сторон и смягчение недостатков и односторонностей» (Там же, с. 118). И это не просто общая фраза. П. Ф. Каптерев намечает обоснованную и четкую программу участия женщины в культурном преобразовании общества. Может быть, современные научные деятели и обнаружат в его рассуждениях некую «отсталость» – не мне судить. Но П. Ф. Каптерев заставил меня размышлять, помог в материнской практике, чего я не могла почерпнуть ни из одной прочитанной мною современной книги.

Итак, «корень женского типа» уходит в материнство, которое требует высочайшего развития чувств. Образование и профессиональная деятельность должны развивать, а не угнетать эту сильную сторону женской психики. Должны, но не делают этого. Мы со школьной скамьи привыкли думать, что дворянское воспитание девушек было убогим, ибо сводилось к рукоделию, фортепьяно, танцам да французским романам. Сколько издевок и горечи по этому поводу можно найти в литературе прошлого!

Да, ограниченность здесь очевидна. Но почему мы упорно не хотим замечать в этом «дамском» воспитании заботы об истинной женской сути – об эмоциональном развитии, которое немыслимо без регулярных и упорных тренировок?

Сейчас мы усиленно заговорили о том, что надо внедрять во все школы музыку, ритмику, изобразительное искусство. Спохватились! Оказалось, что в воспитании чувств без искусства не обойтись, а без культуры чувств не обойтись в жизни. Правда, пока о специфике женского воспитания и речи нет. Однако эта проблема существует, и скоро мы будем вынуждены признать, что дворянские «кисейные барышни» в известном смысле были подготовлены к своей материнской роли лучше, чем наши женщины. Сколько раз сама я жалела, что не умею играть ни на одном инструменте, не знаю ни одного иностранного языка, не обладаю художественным вкусом, не владею средствами общения: мимикой, жестами, интонацией…

Придется учиться, опять учиться, в том числе и у «благородных девиц».

Я не думаю, что выскажу утопические мысли, если предположу, что в будущем откроются высшие учебные заведения для матерей – с широким диапазоном курсов и практикумов и с правом по выбору применить полученные знания как в семье, так и в общественных воспитательных учреждениях. Вечерние и заочные их отделения примут начинающих мам, которые смогут без отрыва от производства посвятить часть времени собственному (действительно разностороннему!) развитию, а значит, впоследствии – развитию своих детей.

Я сама с удовольствием поступила бы в такой институт – на бабушкин факультет. Не смейтесь: бабушкам тоже так много надо уметь, а целое поколение неумелых бабушек уже выросло из умелых работниц: они же не накапливали опыта общения с детьми. Не случайно женщины старшего поколения сейчас нередко вместо умиротворения вносят в отношения с молодыми заряд напряжения и разлада.

Мечтаю я еще и о науке, которая занялась бы проблемой женских и мужских профессий, изучила бы влияние разных профессиональных навыков на эмоциональную сферу женщины. Я, например, думаю, что должности или профессии, где требуется принимать серьезные решения – выбирать, отсекая что-то лишнее, ненужное, как говорится, «резать по живому», – женщин огрубляют. Это более свойственно мужчине с его рациональным, анализирующим умом. Значит, руководить лучше все-таки мужчинам. Ближе к женщине те профессии, которые дают выход к людям, к общению с самыми разными лицами, но не до такой степени, чтобы лица мелькали, как в калейдоскопе. Это нивелирует чувства, неизбежно упрощает, огрубляет их. Допустим, библиотекари, почтовые работники имеют дело с постоянным контингентом лиц. Это лучше подходит женщинам. А вот продавцы, приемщики в мастерских – это, по-моему, больше для мужчин.

Немного скажу по поводу мужской работы: она должна заставлять мужчину втягиваться в нее всем своим существом. Легкая или облегченная работа никого еще не делала сильнее, мужественнее, находчивее, умнее. По-моему, она просто противопоказана сильной половине человечества.

А как нужен детям увлеченный настоящим делом отец-мастер, для которого его дело – лучшее из всех дел на свете! Уважение к труду отца станет залогом уважения к труду всех людей, подлинная отцовская увлеченность магнитом притянет к нему ребенка, даже подростка. Тут только надо не оттолкнуть – найти способ показать сыну, дочери, на что ты способен.

Рассказывал мне как-то один отец, что, преодолев сопротивление жены и тещи, он устроил рабочий уголок в своей квартире, чтобы приучать сына к мужскому делу. И вот учить его еще не начал, а уже испытал истинное потрясение, когда увидел, как смотрит пятилетний сынишка на него, работающего.