Первым кандидатом на долю в ограблении я назначил Ма. Просто потому, что без человека с опытом такую авантюру не стоило даже начинать. Он оказался крепким орешком: возможная месть куратора приводила его в ужас. Однако была у него одна маленькая слабость…

* * *

— О, друг мой Ма. Не хочешь немного поговорить о бытие нашем тяжком? — Улыбнулся Саргон в тридцать два зуба. Когда он в очередной раз пошел сдавать на временный склад мешок с честно налутанными ценностями, то случайно столкнулся с бывшим вором. Тот как раз занимался осторожным вытряхиванием мешка с подарками на одну из постеленных под навесом тканей. Даже Дед Мороз в этом холодном месте вынужден приносить пользу обществу. А дети-рабы сами становятся подарком на Новый Год.

От показного дружелюбия, улыбки и странного энтузиазма собеседника бывший вор вздрогнул, смерил своего товарища подозрительным, почти что испуганным взглядом, после чего неуверенно оглянулся по сторонам. поблизости оказалась только стража у ворот, которая лениво провожала взглядом снующих туда-сюда новобранцев. Ни на что, кроме наглого грабежа добытого из-под руин имущества, они реагировать не станут.

Иккагецу мимолетно скривился, затем бросил напряженный взгляд на продолжавшего улыбаться Саргона. Учитывая долгую паузу, лыбился тот все более неестественно. Ма стало попросту жутко.

— Я с удовольствием поболтаю с тобой в казарме, Саргон. А пока дела не ждут…

Он тоненько взвизгнул, словно юная девица от вульгарного шлепка по заднице, когда рука попаданца вдруг панибратски повисла у него на плече. Момент, когда его товарищ сократил с ним дистанцию он, к своему стыду пропустил. А пьяный блеск в глазах разглядел только сейчас, после чего у несчастного преступника подогнулись ноги.

— Ну что ты как жених на чужой свадьбе. Помнишь, про свой должок? — Улыбка все еще оставалась приклеенной к физиономии Саргона, однако тон и взгляд ощутимо похолодели. Искры шампанского в глазах сменили льдинки от айс вайн. От внезапной метаморфозы у Иккагецу выступила на спине гусиная кожа, а сам он явственно передернулся.

— Я готов, — Обреченно сказал он, — Что тебе нужно?

Удивительно, однако в его голосе попаданец не услышал серьезного отторжения. Ма все же успел понять, что за личность представляет из себя его столь же юный, сколь и гениальный сокомандник, поэтому особенно артачиться не стал. Понимал: тот не станет подводить его под монастырь. Настоящее доверие. Тем более убедительное для избранного им рода деятельности.

Саргона можно было назвать настоящим спринтером по доверию. Жаль, что до более длинной дистанции следовало еще дожить. В конце-концов, первый участник Марафона умер сразу после завершения.

— Не слышу радости в твоем голосе. А я, между прочим, предлагаю тебе ДЕЛО. В одном милом и щедром подвале, помимо нужной мне вещи, осталась куча всяких ценностей, редкостей, а то и вовсе артефактов. Последние я еще и обнаружить смогу благодаря моей чувствительности к Ци. Чувствуешь вкус денег?

— Нет, только от той дряни, которую продает господин распорядитель под видом вяленого мяса. Он там с демонов, что ли, куски срезает? — Честно ответил Ма. Однако его плечи расслабились, а во взгляде начал мало-помалу разгораться энтузиазм пополам с хорошо знакомой алчностью.

* * *

— Иккагецу оказался самым слабым звеном. Жажда наживы вообще плохой мотиватор для людей, — Продолжал Саргон ровным, усталым тоном миллионера в отставке, — С моим вторым помощником такого не произошло. Умелый, компетентный, деликатный. Настоящий профессионал своего дела. По крайней мере в той области, для которой я его привлек. К тому же заинтересовать его оказалось даже проще, чем бывшего вора…

Раздербаненный труп какой-то летучей нечисти шлепнулся прямо на лицо рассказчика, однако тот не обратил на это ровным счетом никакого внимания. Так и продолжал активно жестикулировать да корчить пафосные рожи персонажей Квентина Тарантино.

— О, я помню тот момент, когда мы встретились. Это был хороший момент. Пускай не для вина, но для Предназначения! Детей для него хоть хлебом не корми, хоть задницей жуй. Бумага все стерпит. Впрочем, мне все еще было, что предложить нужному специалисту.

— Саргон, ты локтем в навоз угодил. И не только локтем. Может уже очнешься..? — Вздохнул рядом раненый, прокопченный, усталый Камей. Однако его товарищ оказался глух к его мольбам и спокойно продолжил свое велеречивое, атмосферное повествование.

Там, где он себя воображал, имели значение значение только декорации. Место для глубокого кресла, камина, звериных шкур и книжных полок с неверными огненными отблесками. Никаких отвлекающих факторов, вроде массового сражения в темноте или демонической волны. Сигара в руке, стеклянный бокал с выдержанным бренди, полное игнорирование реальности. И история. Ведь все начинается и заканчивается лишь хорошей историей.

* * *

— О, привет. А ты что здесь делаешь? — Недоуменно спросил Саргон, когда все же вернулся к своему рабочему месту. Никаких следов Ваня или Ксу. Только мнется неподалеку Айра, да стоит рядом с ней аристократ Юлвей. Он так старательно не замечал невольницу-элами, что воздух вокруг него, казалось, слегка клубился от той специфической ауры, которой могут быть наделены лишь люди, с самого рождения облеченные властью.

Не факт, что сам Юлвей осознавал эту свою особенность, однако что позволено Юпитеру, то не позволено быку. В среде аристократов, либо же окруженный собственными слугами, воинами, в общем, любыми подчиненными, он мог выглядеть так, как хотел: многозначительно, веско и с определенным нравственным посылом.

Стоя в четкой, выверенной на миллиметр позе посреди руин рядом с чумазой дикаркой, он выставлял себя на посмешище. Все может аристократ, не может только одного — проиграть, выглядеть слабым. Единственное уязвимое место его профессии.

"Возможно для Юлвея было бы лучше умереть, чем низвести себя на положение раба, с равными правами со всяким отребьем. Теперь он не хищник с вершины пищевой цепочки, а какое-то недоразумение. Медведь с вырванными зубами, дикобраз с голой задницей или змея без яда. Впрочем, сам он этого еще не осознает. Летящий вниз не может осознать глубины своего падения. Впрочем, мне, вернее, отряду же лучше".

— Чжэнь лао сянь-шен объявил общий сбор. Поторопись. Кажется, кто-то из группы нашел нечто стоящее, — Бросил самый искусный мечник в их отряде.

* * *

— Это оказалась судьбоносная встреча. Именно от нее идет точка отсчета, именно этот момент оказал влияние на всю последующую операцию. Нет не с ним…

Кадр воспоминаний, в центре которых стоит замершая на фоне развалин, бронзовеющая фигура Юлвея медленно смещается. Ближе к другому персонажу — невысокая, хрупкая фигурка невольницы приблизилась достаточно, чтобы разглядеть быстрый *зырк* на господина из-под свисающих на лоб и ниже волос.

— Да. Именно Айра в итоге оказалась спусковым крючком того чеховского ружья, которое поджидало меня на тривиальном и ненапряжном воровском «деле».