Вышеизложенный стереотип создал гораздо больше проблем, чем разрешил. Потому что к нам частенько заносит людей, которые в определенный момент осознают, что все не так, как они себе нарисовали. Происходит большое разочарование и потеря интереса к любой христианской традиции. Опыт католичества накрыл их «медным тазом», но они не считают возможным вернуться к православию, особенно если уходили оттуда с гордо поднятой головой.

И еще одно заблуждение я хотел бы развеять. Этот стереотип бытует не повсеместно, но среди некоторых российских католиков. Только сумасшедший может считать, что католическая община может когда-нибудь стать в России большинством или играть значительную роль. Мы были и будем меньшинством и не должны питать особых амбиций, мы должны думать о том, как нам жить в меньшинстве, молиться и верить.

Православная Церковь имеет в России очень глубокие корни и сталкивается с серьезными проблемами. Я уверен, что, если будут разрешаться проблемы Православной Церкви, если она будет иметь вес и авторитет в обществе, католикам здесь тоже будет жить гораздо легче.

Поэтому роль католиков в России, как ни странно, заключается еще и в том, чтобы объяснять «заблудившимся» или невоцерковленным православным, в чем суть и богатство православной традиции, помочь человеку встретиться с православием как таковым, а не ограничиваться опытом столкновения с отдельными священниками. Католики могут и должны помочь православным понять, какая древняя и интересная у них традиция, богословская и символичная. И то негативное, что им не нравится, – лишь небольшая неприятность по сравнению с сокровищем, которое они имеют.

Да и вообще католикам стоит проявлять больше интереса к православию. Католическая молодежь совершает паломничества в Фатиму или Лурд, что замечательно. Но я никогда не слышал, чтобы католическая молодежь совершала паломничество к святому Серафиму Саровскому или святому Сергию Радонежскому, опыт святости которых не подвержен конфессиональным разделениям. Мне кажется, подобный шаг гораздо лучше убедит, что мы принимаем других христиан как братьев, чем все наши межконфессиональные официальные диалоги.

Мое собственное общение с Англиканской Церковью, достаточно глубокое, началось с очень простого жеста. Я ходил и молился своему святому, Эдуарду Исповеднику, который похоронен в англиканском Вестминстерском аббатстве.

– Ты прекрасно обрисовал ситуацию, но я добавлю в копил очку еще один стереотип. Меня часто пытаются поддеть фразой: «О, вы, католики, причащаетесь гостиями, только Телом Христовым, а мы, православные, Телом и Кровью».

– Пусть люди почитают книги по истории Средневековья, почему постепенно произошло смещение причащения под двумя видами к причащению под одним.

– Из гигиенических соображений? Чума?

– Эти причины не самые важные. После Пресуществления Дары нужно полностью употребить, но очень трудно определить точное требуемое количество в заполненном людьми храме. Это создает определенную проблему для православных дьяконов, они иногда переживают серьезные трудности, потому что они должны употребить, что остается…

– Но ведь Тело Христово можно хранить в дарохранительнице.

– А Кровь? Это гораздо сложнее. Это практические вопросы, но есть и богословское обоснование. И Тело и Кровь присутствуют полностью в любой частичке Святых Даров. Хотя, чтобы наполнить глубиной таинство, рекомендовано, если это возможно, давать под двумя видами. Что нередко и делается.

– Это правда. В моей общине Петра и Павла такое часто бывает.

Проанализировать происходящее в Католической Церкви всегда было достаточно сложно, но такие попытки постоянно предпринимаются. Совсем недавно мой взгляд упал на книгу, которая была написана лучшим специалистом по мариологии (богословию Девы Марии) Рене Лорантаном. Книга была опубликована после Второго Ватиканского собора и Синода, который следовал за Собором, в 1969 году. Она называется «Вызовы Второго Синода и возмущения в Церкви».

В этой книге много места уделено кризису, который переживала Католическая Церковь, и анализу этого кризиса.

Я процитирую, что говорил Папа Павел Шестой на встрече совета мирян 15 марта 1969 года: «Современный кризис сотрясает мир, изменения переворачивают устоявшиеся структуры. Все испытывает сотрясения, и очень тяжело воспринимать вопросы, которые задает мир и от которых зависит спасительный экзамен нашей совести. Являемся ли мы истинными свидетелями Евангелия? Святой Павел получил от Христа Божественное утверждение: «Моей благодати тебе достаточно, но Моя сила открывается в слабости». Сможем ли мы, как святой Павел, ответить криком веры и надежды: «И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова»? (2 Кор. 12: 9)

Уже в 1969 году священник Рене Лорантан заметил, что в Церкви существует не только множество проблем, но и структурный кризис. Этот кризис выражается в том, что люди в Церкви ведут себя согласно некоторым стереотипам. Рене Лорантан определил пять типов католиков, его классификация до сих пор актуальна.

Тип первый. Консерватор

Хочет спасти структуру и поддержать ее жизнь. Его девизом является фраза «Всегда одно и то же, и всегда об одном и том же». После Второго Ватиканского собора такой католик испытывает постоянный дискомфорт, он расстроен, порой потрясен. Изменения в мире происходят очень быстро, а Церковь по своей сути традиционна. Она, по мнению консерватора, находится в большой опасности, когда подвергает себя изменениям. Этот тип верующего стремится восстановить, насколько возможно, старые богослужебные формы. Латинский язык, старый катехизис. Консерватору свойственно внимательно следить за тенденциями и писать встревоженные рапорты.

Консерваторы часто объединяются в ассоциации, издают журналы, имеют финансовые средства для выступлений на общественной арене, борются за назначение «правильных» епископов.

Тип второй. Реформатор

Он хочет изменить структуру, но сделать это легальными, эволюционными методами. Без революций. Вторым Ватиканским собором реформатор тоже не очень доволен, так как вынужден был согласиться на некоторые компромиссы – ему кажется, что он остановился на полпути. Решения Второго Ватиканского собора, по мнению реформатора, настолько были изувечены поправками, что потерялась его истинная мысль и истинное значение.

Третий тип. Маргинальный христианин

Дискуссия между консерватором и реформатором его не волнует, его вообще не интересует структура Церкви. Она ему кажется малозначимой и надуманной. Он представляет Церковь в виде занавеса, который встает между Евангелием и совестью. Между тем ему бы хватило только этих двух опорных точек. Часто маргинальный христианин думает, что именно он и есть самый настоящий христианин. Любой церковный институт видится ему удушьем или рабством. Маргинальный христианин бесшумно удаляется из структуры, и постепенно оказывается, что у него нет ни веры, ни вдохновения. И это очень сильно ослабляет Церковь как Тело Воплощенного Бога. Если органы постепенно отделяются, тело не может не страдать.