– Смотри, – он вытянул руку в сторону окна, – там, на краю стены, видишь, первая весенняя птичка!

– Да. – Памела не видела ни птички, ничего вокруг. – В замке так тихо, нет привычного шума, двор опустел.

– Это потому, что больных больше, чем здоровых. Помнишь, мама говорила вчера, что дети заболевают один за другим. Болезнь не пощадила даже многих взрослых.

– О да! Хорошо хоть, что твои младшие братья пошли на поправку, – сказала Памела. Девушка думала только о том, что ей нужно слезть с колен Питера. – Если бы болели одни дети, в замке было бы больше людей.

– Нет, – он прижал ее к своей груди, – родители оставались бы дома ухаживать за ними.

Она кивнула и подумала, что пришло время отвести Питера назад в его комнату. Но тут почувствовала, как что-то упирается ей между ягодицами, и мгновенно поняла, что это такое. Широко распахнув глаза, она посмотрела на Питера, ожидая увидеть на его лице выражение смущения, но он лишь невинно улыбнулся ей. Памела попробовала отодвинуться, но сделала только хуже: возбуждение Питера стало еще заметнее, вернее, ощутимее. Памела замерла и строго сказала:

– Ты должен отпустить меня, это может повредить твоей ноге.

– Ерунда, – беззаботно возразил он, – нога у меня сломана ниже колена.

Памела покраснела как рак, она не осмеливалась взглянуть на Питера. Неужели он не понимает, что происходит? Видимо, нет, иначе не вел бы себя так спокойно.

– Памела, тебя что-то беспокоит? – тихо спросил он и дотронулся до ее лица.

– Нет, – солгала она, – ничего не беспокоит.

– Но ты какая-то встревоженная, дай мне успокоить тебя…

Он обнял ее, и Памеле оставалось только смотреть, как его губы приближаются к ее лицу.

– Я хочу…

– Этого? – прошептал он и поцеловал ее в губы.

Памела закрыла глаза и отдалась его нежным, нетребовательным поцелуям. Он увлекал ее за собой, привязывал сильнее любых пут и лишал воли к сопротивлению. Его поцелуи были не слишком требовательными, но так не могло продолжаться вечно. Через некоторое время Памела почувствовала, как его язык настойчиво пытается раздвинуть ее губы. Памела открыла рот от неожиданности, и Питер тут же воспользовался представившейся возможностью. Придерживая ее голову, он начал медленное исследование ее влажного, полного неги рта.

Разум Памелы взывал к благоразумию, но разливающееся по телу блаженство лишало ее способности думать. Ее соски болезненно ныли под тонкой тканью платья, когда прикасались к его груди. Памела открыла глаза, и ее затуманенному взору предстало его красивое лицо, озаренное страстью. Она дала волю своим инстинктам и обняла его за шею, а ее язык принялся ласкать находящегося во рту желанного гостя. Его рука уже ласкала ее бедро, забравшись под платье, когда Памела вдруг представила, как он снимает с нее одежду, раздевается сам и…

Этого нельзя было допустить, пусть даже ее тело изнывало от желания. Она уперлась руками ему в грудь, разорвала объятия и соскочила на пол. В следующее мгновение она уже выбежала вон из ставшей невероятно тесной комнаты.

– Памела! – закричал Питер. – Памела!

Он схватил костыль и попытался шагнуть, но палка выскочила у него из рук.

– Черт побери! – выругался он в сердцах.

Памела выбежала на галерею и прислонилась к стене. Ее грудь судорожно вздымалась. Она согрешила! Не просто согрешила, а с женихом своей кузины, родным братом своего будущего мужа! Ей нужно срочно найти священника и покаяться!

– Памела?

Перед ней стояла леди Люсинда. Она была бледна, под глазами залегли синие тени, но Памела не обратила внимания на внешний вид графини: ее появление испугало девушку до полусмерти.

– Что-то случилось? Вы с Питером не заболели?

– Я… – девушка прижала руки к груди, – мне просто… нужно было уйти.

– Уйти? От Питера? – Люсинда нахмурилась. – Он чем-то расстроил тебя?

– Нет, но… – Памела сделала глубокий вдох, – миледи, очень трудно быть все время в обществе одного и того же человека. Я хочу…

– Что ты хочешь? – ласково спросила Люсинда. Памела беспомощно оглянулась по сторонам в поисках то ли ответа, то ли пути к бегству.

– Воздуха! – крикнула она и бросилась вниз по лестнице.

Девушка пробежала мимо лежавших там больных слуг, мимо стражников у дверей и выскочила во двор.

Люсинда не последовала за ней. Вместо этого она поднялась наверх. Увидев костыль, стоявший у дверей, она заглянула в комнату сына, но она была пуста. Она нашла Питера в маленькой спальне, где теперь обитала Памела. Увидев, что он беспомощно сидит в кресле, она поспешила к нему.

– Что случилось у вас с Памелой? Она как безумная выбежала из замка. Вы поругались?

– Да, – нехотя признался он, избегая встречаться с матерью взглядом. – Ничего серьезного, только…

– Только что, Питер? – Он пожал плечами.

– Когда двое так долго тесно общаются, даже близкие друзья начинают… раздражать друг друга.

– Раздражать? – повторила Люсинда, и Питер обратил внимание, что в ее голосе нет обеспокоенности. – Мне жаль, что ваша дружба подверглась такому испытанию. Но надеюсь, изоляция не продлится долго. Хью и малыши уже поправляются, а сегодня не было новых случаев красной сыпи. Если и дальше так пойдет, то скоро ты сможешь спускаться вниз. К тому времени и Рэйвен с Роксанной вернутся.

– Я буду рад, – без энтузиазма отозвался Питер.

– Хочешь вернуться в свою комнату?

– Нет, посижу еще немного здесь.

– Попозже я вернусь и помогу тебе.

– Мама, тебе нужно отдохнуть. Умоляю тебя, ложись спать. Обо мне можешь не беспокоиться: Памела скоро вернется и поможет мне.

– Ты так думаешь? Похоже, ей порядком надоело быть твоей сиделкой.

– Нет, она просто немного раздражена. Скоро успокоится и придет.

– Наверное, ты прав. – Люсинда устало посмотрела на сына. – Памела очень ответственная девушка, и я благодарна ей за помощь. Но, Питер, она еще очень молода, и не нужно злоупотреблять ее добротой.

– Я никогда не буду злоупотреблять ее добротой, мама. – Глаза Питера заблестели. – Клянусь тебе!

Люсинда вымученно улыбнулась и молча ушла. Как только дверь за ней закрылась, на лице Питера появилось задумчивое выражение.

Памела убежала, но не потому что испугалась или обиделась. Нет, она убежала, потому что поняла, что хочет его так же, как он хочет ее! Это действительно так! Они полюбили друг друга, и ни один из них не мог больше отрицать это.

Питер знал, что может навлечь на себя большие беды, но он готов был сразиться с кем угодно, будь то Рэйвен или даже король Генрих.