Лили сидела напротив Нэша, их колени почти соприкасались. Она сбросила шаль на кровать, и несколько тяжелых локонов выбились из прически и упали на плечи. Несмотря на помятое платье и темные круги под глазами, она выглядела до боли прекрасной.

– Тебе повезло, что ты можешь запретить себе влюбляться. – В ее зеленых глазах сверкнул вызов. – А для меня уже слишком поздно.

– Лили, – взмолился он. – Пожалуйста, не надо.

– Для меня уже слишком поздно, – повторила она, – потому что я тебя люблю. Всем сердцем.

Он закрыл глаза и схватился за край стула, чтобы избавиться от искушения притянуть ее к себе на колени.

– Я не могу ответить тебе взаимностью. Не могу любить так, как тебе бы хотелось.

– А помнишь первый вечер, когда я очнулась в твоем доме? – продолжила говорить Лили, как будто его не слышала. – Я ничего не помнила и была в ужасе. Но потом увидела твое лицо. Услышала твой голос. И поняла, что мне ничто не грозит.

– Я сам частично виноват в случившемся, – напомнил Нэш. – А потому хотя бы должен был о тебе позаботиться. Это была моя обязанность, – добавил он, чтобы она ошибочно не решила, будто его привлекли ее храбрость и находчивость. Или приворожила улыбка.

Судя по взгляду Лили, он ее не убедил.

– А в тот вечер, когда я поцеловала тебя в твоем кабинете, это был мой первый настоящий поцелуй. Ты был моим первым… во всем.

Нэш сжал губы в тонкую линию.

– Я знаю, тебе не хочется этого слышать, но ты встретишь кого-нибудь другого, Лили. Того, кто будет лучше меня.

– Мне так не кажется. – Она медленно покачала головой, и по щеке скатилась слеза. – Ты обращался со мной, с девушкой, одетой трубочистом, которую подобрал в таверне, с состраданием и уважением. И чем больше времени я с тобой проводила, тем больше ты мне нравился. Даже когда ты был недоволен, ты заставлял меня смеяться, чувствовать себя особенной. Вот почему я в тебя влюбилась.

Нэшу было больно видеть ее мучения, но это лишь доказывало его правоту. Любовь всегда приводит к боли.

– Прости, – беспомощно сказал он, протягивая носовой платок.

Она промокнула глаза и храбро вскинула голову.

– У нас обоих был долгий день.

– Да, – согласился он. – Пойду вниз, а ты отдыхай.

– Ты вернешься? – с надеждой спросила она.

– Не знаю. – Нэш встал и шагнул к двери, пока не успел потерять решимость. – Постарайся поспать.

Лили поела немного жаркого, которое прислал Нэш, и выставила поднос в коридор. Без Нэша крохотная комнатка казалась пустой. Слишком тихой. Обычно Лили не тяготило одиночество, но сейчас она ощущала боль в груди не от того, что осталась одна… А от того, что ее покинули. Она так далеко от сестры и от подруги Софи. Но хуже всего то, что они и понятия не имеют, через что ей пришлось пройти.

Только Нэш мог понять, что сейчас чувствует Лили, но он отказался это признавать. Отказался принять то, что они теперь много друг для друга значат.

Она сняла туфли, чулки и платье и повесила их на крючок в стене. Переодевшись в ночную сорочку, Лили аккуратно вытащила из волос все шпильки и расчесала кудри. И когда других занятий не осталось, потушила лампу, скользнула под одеяло и уставилась в потолок в надежде, что Нэш вернется.

Через окно и стены проникал шум из таверны – хвастливые разговоры, пьяные песни и звон бокалов. Но в конце концов шум прекратился.

В комнате похолодало.

На кровать легла косая полоска лунного света.

Лили уже почти заснула, как вдруг раздался стук в дверь.

– Кэролайн!

Голос Нэша звучал приглушенно и был полон тревоги.

С колотящимся сердцем она вскочила с кровати и открыла дверь.

Его галстук съехал на бок, волосы растрепались, и он так навалился на дверную ручку, будто только она и поддерживала его в вертикальном положении.

Сейчас Нэш был явно не в лучшей форме, но все же при виде него перехватывало дыхание.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Лили дотронулась до его руки, и, хотя при этом он вздрогнул, но не отпрянул.

Он моргнул и провел рукой по лицу.

– Ты в ночной сорочке.

Лили невольно улыбнулась.

– Это потому, что, пока ты пил в таверне, я была в постели. Не стой на пороге. Входи.

Нэш, пошатываясь, вошел в комнату Кэролайн. То есть в комнату Лили. Он знал, что ее зовут не Кэролайн, но после нескольких пинт эля упрямый мозг хотел вернуться к прежним порядкам, когда она была Кэролайн.

Его Кэролайн.

Она заперла дверь и села на край кровати напротив Нэша. Длинные волосы струились по плечам, совершенно голым, не считая кружевных лямок ночной сорочки. Низкое декольте почти не скрывало грудь, а оборки внизу обнажали скульптурные икры. У Нэша участился пульс.

Браня себя за слабость, он рухнул на стул и потер переносицу.

Лили озабоченно нахмурилась.

– Болит голова?

– Да.

– Не шевелись.

Нэш старался не смотреть на покачивающиеся бедра Лили, когда она подошла к тазу для умывания. Пытался отвлечься от грациозных движений ее рук, отжимающих мокрый кусок ткани. Пытался отвести взгляд от ее груди, когда Лили склонилась к нему.

Она протянула влажную тряпку.

– Приложи ко лбу и глазам.

Он повиновался, и холод приглушил боль, а темнота обострила чувства.

– Откинься назад, – сказала Лили. Так он и сделал, а через секунду ее ловкие пальцы развязали ему галстук и аккуратно сняли. – Вот так-то лучше, – промурлыкала она, поглаживая его шею.

Нэш поерзал на стуле и хотел снять с глаз ткань, но Лили прижала пальцы к его губам.

– Не шевелись. Позволь мне о тебе позаботиться.

Вот черт! Он чувствовал движения Лили, ее дыхание у своего уха.

– Не думай ни о чем. Постарайся расслабиться.

Она положила руки ему на плечи, разминая напряженные мышцы под сюртуком, и боль в теле рассасывалась. Лили тихо напевала, погружая его в полудрему, и все остальное казалось неважным, кроме рук на его плечах, руках и шее.

Она помассировала его затылок и мягко обвела контуры ушей. Потом ее руки скользнули под воротник сюртука и рубашку, и кожа загудела от ее прикосновений. Лили запустила пальцы в волосы Нэша и слегка помассировала голову, пока не унялась боль.