И тут я поняла, что окрик проводника относился не ко мне, а к Освальду, с которым он бежал ноздря в ноздрю. Освальд, размахивая руками, показывал ему на меня.

Это был мой шанс.

Одним прыжком я запрыгнула в автоматически закрывающиеся двери скоростного поезда, и они сомкнулись за мной.

Есть!

Через дверное окно я еще увидела, как двое патрульных полицейских — без сомнения, вызванных комиссаром по моему звонку с мобильного, — набросились на Освальда, которого мертвой хваткой держал проводник.

Справедливость восторжествовала а я спаслась! Пусть и оказалась без билета в скором поезде на Вену с ближайшей остановкой «Мюнхен, Главный».

Плевать!

Хеппи-энд!

Мой любимый швейцарец появился на свет 11.11. И со времен его проживания в Кёльне стало традицией устраивать в этот торжественный день шумный бал-маскарад, на который приглашались все друзья, знакомые и заказчики. Ровно в одиннадцать вечера гости поднимали бокалы за новорожденного. Эту традицию Урс не захотел нарушить и этого одиннадцатого ноября.

11.11, 19 ч. 32 мин.

Я завернулась в белую простыню, на левой груди нарисовала ужа, вокруг глаз и на ресницы нанесла кило теней и туши, снова выкрасила свои волосы в цвет воронова крыла. И вуаля — Клеопатра!

От простыни остался еще небольшой кусочек. Урс обернул его вокруг бедер и превратился в Ганди.

Да, вы правильно поняли.

Этот выдающийся, не один раз премированный фотограф, этот всемирно знаменитый покоритель вершин, этот корифей в коллекционировании антикварных фотоаппаратов и сын богатых почтенных родителей, этот умница и профессионал… был моим рабом.

Иначе почему бы он прощал мне очаровательные «каприс»[132](как я это называю), или глупости под хмельком (как это называет остальной мир)? Но он мне прощал.

И более того. Он спас меня из западни в Мюнхене, в которую я попала в результате гонки и преследования.

Мои кредитные карты дурным образом все еще находились в вязаной сумочке с бахромой, которую я оставила у Зиги во время своего злополучного бегства из ее мастерской. А моих карманных денег — вполне приличной суммы — по мюнхенским ценам хватило только на негазированную натриевосодержащую минералку. Вы где-нибудь еще наблюдали такое во вселенной? Мужчина, который ради меня — как прославленный рыцарь на белом коне — несется на своем «сааб-комби» из Цюриха в Мюнхен, увозит меня в роскошный «Байеришен Хоф» и устраивает мне медовую ночь.

На следующее утро за завтраком в ресторане отеля с видом на Фрауенкирхе и крыши Старого города я произнесла с трудом давшиеся мне и чреватые последствиями слова:

— Ах, сокровище мое, я так рада быть с тобой помолвленной![133]

БЕРЕМ НА ЗАМЕТКУ: Время от времени одаряйте своего песика совершенно необоснованными, но страстно ожидаемыми ласками. Это укрепит в маленьком любимце уверенность, что лучшего места, чем возле вас, для него и быть не может!

11.11, 20 ч. 16 мин.

Упомянутую выше вязаную сумочку с бахромой и моими кредитными картами я получила назад в вечер торжественного празднования Урсова дня рождения.

Я как раз распаковывала следующую подвозку из службы доставки, когда Урс сунул мне в руку визитную карточку:

— Она только что пришла. Это кто-то из твоих знакомых, или я ее когда-то снимал, а потом напрочь забыл?

ЗИГЛИНДА ГЕЗИНА ШЁЛЬКОПФ СВОБОДНАЯ ХУДОЖНИЦА

— Я ее не знаю, — ответила я с набитым семгой ртом.

Естественно, я была просто обязана продегустировать все поставки. В соответствии с девизом «Лучшее — для меня!».

— Хо, ты не могла меня забыть! — прогнусавило фальцетом из кухонной двери. — Я принесла тебе твои вещи. Блузку я зашила. Это было самое малое, что я могла для тебя сделать, а, золотко? После того как нагнала на тебя страху.

Зигги в заляпанном краской комбинезоне схватила тюбик горчицы:

— А сейчас я создам для вас шедевр в честь нашего примирения. Когда скидывала пальто в спальне, заметила там, у вас «Оленя» и «Цыганку» маслом. Но вы же это не серьезно, а, мои дорогие? Сейчас я их мигом вам обновлю! Чиро![134]

Урс внимательно посмотрел на меня.

— Не надо вопросов! — предупредила я и засунула ему в рот кусок семги.

11.11, 20 ч. 44 мин.

Комиссар попал на вечеринку случайно. Он притащил с собой своего «крими». Нет, это не то, что вы подумали, не криминального субъекта и не детективный роман, а своего коллегу-криминалиста. Звали того Юр- ген Рихтер, и был он все еще в своей рабочей одежде, то есть в белом халате.

— Я просто хотел поглядеть, могут ли в этой зараженной грибками и спорами халупе выживать человеческие особи, — сообщил Юрген Рихтер, натянул на лицо марлевую маску и растворился среди народа.

Точнее сказать, среди моих подружек по Клубу любителей детективов. Я успела еще заметить, как Мэрен, наряженная французской кокоткой, соблазнительно улыбнулась ему.

— Очень остроумно. А вам непременно надо было приволакивать его с собой? — наехала я на комиссара.

— Не лишайте парня удовольствия, у него не так уж много развлечений. — Мой друг и соратник ухмыльнулся. — А я сегодня не на службе, так как насчет пивка?

— Идемте. — Я потащила его в кухню. — А что это вы жертвуете на меня свое свободное время?

— Я просто подумал, что вам будет интересно узнать, что Освальд Мюндтер не подает на вас заявления за нанесение телесных повреждений.

Я поджала губы.

— Надеюсь, вам ясно, что с его стороны это широкий жест. В конце концов это вы вмазали ему, добропорядочному гражданину, мощный хук правой под дых. Да еще при свидетелях. — Он расплылся, словно слизняк.

Освальд Мюндтер добропорядочный гражданин, а не вор и шантажист? Этот аутсайдер, это охвостье! Скорее всего, он не хотел позориться перед своими дружками, такими же садомазохистами, что его нокаутировала женщина!

Я достала из холодильника пиво.

— А кроме того, это дело прояснилось, — продолжал комиссар. — Волос преступника на трупе оказался собачьей шерстью. Хотите услышать дальше?