— Всегда было интересно посмотреть, как ты ухаживаешь за девушками, — усмехнулся шеф. — В голову не приходило, что ты настолько прямолинеен. Впрочем, возможно, в этом и состоит секрет твоего обаяния? А все, дураки, кругами ходят…

Я почувствовал, что краснею. Давно забытое и потому освежающее ощущение. Однако держался стойко.

— Когда ухаживаю за девушками, я тоже делаюсь изумительным дураком. Вам бы понравилось. А сейчас я, наоборот, очень умный. И предлагаю оптимальное решение проблемы: леди Гледди может получить убежище на территории иностранного государства, в самом центре столицы. И спокойно посмотреть, как будут развиваться события. Много чего может случиться в ближайшие дни. Например, у сэра Кофы исправится настроение — для начала. И ему станет лень доказывать, что леди Гледди — глава столичного преступного мира. Или… Ну, честно говоря, понятия не имею, какие еще могут быть варианты. Но, по крайней мере, леди Гледди не будет чувствовать себя совсем уж дезертиром. Потому что выйти из Мохнатого Дома на улицу — минутное дело. Если в ее внутреннем пространстве станет совсем уж невыносимо, я имею в виду.

— Слушай, а ведь правда, — удивленно согласился Джуффин. — Мохнатый Дом — все еще официальная резиденция царя кочевников. Где ты — это закон, о Владыка Фангахра!

— Сами втянули меня в эту интригу, и сами издеваетесь, — укоризненно сказал я.

— Для того и втянул, чтобы поиздеваться всласть. Однако не думал, что ты так хорошо знаешь законы. Иногда ты очень удивляешь меня, сэр Макс.

Я и бровью не повел.

— Просто не далее как минувшей ночью беседовал на эту тему со своим юридическим консультантом.

— …и чем дальше, тем больше, — задумчиво закончил Джуффин.

— Вы это серьезно предлагаете? — спросила леди Гледди, все это время изумленно меня разглядывавшая.

— Ну да. — Я покосился на шефа и ради его удовольствия надменно добавил: — Таков мой царственный каприз. Кажется, первый за все время моего славного правления.

— И вы не против? — спросила она Джуффина.

— Я же говорил, что участвую только в принятии очень важных решений, — усмехнулся он. — Списки гостей иностранных монархов мне на утверждение не приносят. Так что будем считать, меня это просто не касается.

— Совершенно не могу понять принцип устройства вашей организации, — призналась леди Гледди. — Обычно везде все решает начальник. Подчиненные, в зависимости от ситуации, стараются скрыть от него свои дела или, наоборот, вовремя довести до сведения, но, в принципе, как он скажет, так и будет. А вы, сэр Халли, с одной стороны, считаете, что беды мы с ребятами не натворили, с другой, не приказываете вашему подчиненному сэру Кофе Йоху оставить нас в покое, с третьей, не препятствуете другому подчиненному, сэру Максу, дать мне убежище. И вообще ведете себя так, словно это не государственная служба, а занятная игра, которая закончится, как только вас позовут обедать.

— Не каждый день встречаешь человека, который так хорошо тебя понимает, — сказал Джуффин. — Мой вам совет: если дело все-таки примет скверный оборот, попробуйте оказать сопротивление при аресте и применить хотя бы десятую ступень Очевидной магии. А лучше больше — если, конечно, сумеете. Тогда мне будет проще избавить вас от Нунды. В Холоми-то, честно говоря, совсем неплохо.

— То есть, правда игра? — просияла леди Гледди. Но тут же нахмурилась. — Вот только с магией у меня никаких шансов. Научиться-то негде было. И способностей у меня, похоже, никаких. Леди Сотофа меня в свое время на порог не пустила, а уж как я просилась! Сказала: «Какая досада, такая хорошая девочка, а совсем не наша». Зато работу найти помогла. Это же она меня к Магистру Тубе отправила. Впрочем, вы, наверное, и сами знаете.

— Кстати, именно этого не знал, — задумчиво сказал сэр Джуффин. — Очень жаль заканчивать разговор на таком интересном месте, но теперь вам следует поспешно удалиться на территорию иностранного государства. У меня совещание через четверть часа. Все охотники за вашей головой соберутся. Тебя, сэр Макс, не приглашаю. Терпеть не могу, когда в моем кабинете мельтешат чужеземные монархи. Глазом моргнуть не успеешь, разгневаются, объявят войну — и привет. Разбирайся потом, чем не угодил.

«Лучше бы вы вспоминали об этом на рассвете, перед тем как меня разбудить», — подумал я. Но вслух не сказал. И так все подозрительно хорошо складывалось.

От улицы Медных Горшков до моей резиденции рукой подать, но я предпочел позаимствовать служебный амобилер — когда я сижу за рычагом, меня уж точно никто не догонит, в этом можно не сомневаться. Леди Гледди Ачимурри то ли была потрясена моей лихой ездой, то ли просто задумалась о своих делах, во всяком случае, всю дорогу она молчала. И только когда мы остановились возле Мохнатого Дома, спросила:

— Вам понравилось, что я не хочу бросать ребят в беде? Вы поэтому меня пригласили?

— Мне много чего понравилось, — честно ответил я. — Начиная от вашей прически и заканчивая друзьями в беде, совершенно верно. Но не это главное.

— А что?

Я перешел на шепот.

— Это очень, очень страшная тайна. Никому меня не выдавайте.

— Ни за что не выдам, — пообещала она.

— Когда-то я тоже был редактором. Считалось, что неплохим. Так что я пригласил вас из профессиональной солидарности.

— Но разве в Пустых Землях есть книгопечатание? — изумилась леди Гледди.

Черт. Я и забыл, что по легенде родился и вырос в Пустых Землях.

— Мы издавали там газету, — не моргнув глазом соврал я. — «Голос степей». Очень авторитетное было издание. Без нашей газеты ни один уважающий себя кочевник в седло не садился.

— Это правда?! — изумилась она.

— Сам не знаю. Согласно некоторым авторитетным источникам, все, что я говорю, автоматически становится правдой. В то же время, Хедельвар Ландаландский в своем трактате «Бремя вершителей» опровергал эту теорию, ссылаясь на примеры из жизни Короля Мёнина, который врал по дюжине раз на дню и был неоднократно на этом пойман.

Нечего и говорить, что Хедельвара Ландаландского вместе с трактатом я сочинил на ходу, сам не понимая, зачем. Желание произвести впечатление на прекрасную наследницу сокровищ Тубы Банцбаха лишило меня остатков разума. Давненько со мной такого не случалось.

Когда мы с леди Гледди вошли в гостиную, мои домашние царицы как раз заканчивали второй завтрак. Или третий, кто их разберет. Мельком я отметил, что на лоохи Хейлах появилась первая тряпичная погремушка. Крупная, ярко-красная. Шустрая Хелви обзавелась сразу тремя, правда, очень мелкими — при желании их можно было принять за декоративные пуговицы. В другое время я бы непременно открыл им глаза на злодейский розыгрыш сэра Джуффина и отправил спарывать украшения, но сейчас было не до того.

— Девочки, — торжественно сказал я. — Пришло время исполнить ваш супружеский долг.