Готовность преподобного Иеремии засучить рукава и помочь обитателям Вудбери не переставала удивлять Лилли. Проповедник принял участие в нескольких вылазках, при необходимости таскал на себе тяжелые грузы, покорно подчинялся приказам Мэттью и Бена и по пути развлекал всех остроумными комментариями и веселыми анекдотами. Позже, когда один ходячий пробился сквозь кордон у юго-западных ворот и едва не проскользнул в самое сердце города, проповедник первым оказался рядом, выбежал из своей временной резиденции и пробил мертвецу голову своим угрожающим распятием, предотвратив тем самым любые печальные последствия. В другой раз ребенок поранился, работая совком в саду на гоночном треке, и преподобный в одиночку отнес мальчишку в госпиталь, напевая при этом христианский гимн «Разорвется ли круг?».

Однажды вечером Иеремия встретился с Лилли в зале совещаний ратуши и передал ей список его группы с предложениями относительно того, как наиболее эффективно распределить силы церковников по существующим рабочим бригадам. Просматривая документ, Лилли в очередной раз поразилась предприимчивости проповедника.

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ОБЯЗАННОСТЕЙ

ПЯТИДЕСЯТНИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ БОГА, ПРЕП. И. ГАРЛИЦ, ПАСТОР

– Снимаю шляпу, – сказала Лилли, изучив список. Он был написан на бумаге с вытисненным в верхней части маленьким золотистым крестом и буквами П. Ц. Б. под ним – видимо, это были первые буквы названия Пятидесятнической церкви Бога. Лилли не до конца понимала, было ли у этой церкви настоящее здание или же это был просто странствующий культ или секта.

– Мы просто хотим внести свою лепту, – заверил ее проповедник, сидевший по другую сторону стола. В крупных, ухоженных руках он держал одноразовый стаканчик с быстрорастворимым кофе. Взгляд его спокойных глаз был устремлен на Лилли. На проповеднике были уже привычная строгая рубашка и галстук, материя которых износилась, пропиталась кровью и перепачкалась от тягот жизни среди чумы.

– Все прекрасно продумано, – заметила Лилли.

– Лилли, вы нас вдохновляете. Ваш город удивителен, это настоящая декларация несокрушимой силы человеческого духа, и мы хотим быть его частью.

– Вы уже его часть. Как и все остальные его жители.

Проповедник опустил глаза и взглянул на свой стаканчик с кофе.

– Спасибо за эти слова, Лилли, но мы не можем принимать это как данность – не в наши времена.

– Наши люди полюбили ваших. Вот и все. Мы хотим, чтобы вы остались навсегда.

Иеремия улыбнулся. Лилли заметила золотую коронку на одном из его клыков.

– Это очень щедро с вашей стороны, – проповедник встретился с Лилли глазами. – Мы чувствуем, Бог не просто так отправил нас сюда доживать свои дни.

Лилли ответила улыбкой на улыбку.

– Будем надеяться, что дни ваши еще не сочтены.

Выражение лица проповедника вдруг изменилось, его живая улыбка сменилась непроницаемой маской.

– Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.

– Пожалуй, сегодня эта фраза правдива как никогда, – Лилли взглянула на проповедника. – Все хорошо?

Иеремия снова улыбнулся.

– Просто отлично. Видимо, усталость дает о себе знать.

– Вы заслужили отдых, последнюю неделю вы спины не разгибали.

Он пожал плечами.

– Я работал наравне с остальными добрыми людьми этого города.

– Все вас любят. По-моему, вы завоевали сердца половины людей во вторую ночь, когда уложили пробившегося за стену ходячего.

– В этом нет ничего особенного, Лилли, вы и сами поступили бы точно так же.

– А сердца остальных вы завоевали вчера, когда раскололи на дрова тот упрямый пень возле почты.

– Это под силу половине мужчин в этом городе. Я просто делал свою работу – и только-то.

– Ваша скромность говорит о вас больше всех остальных поступков, – улыбнувшись, сказала Лилли. – Здесь любой готов броситься ради вас под пули, а в наше время это дорогого стоит.

– Как скажете, Лилли, – пожал плечами он и посмотрел на нее. – Вы уверены, что все придерживаются такого мнения?

– О чем вы? Конечно. Что, вам кто-то что-то сказал?

Проповедник задумчиво покрутил стаканчик между крупными, достойными пианиста ладонями.

– Лилли, тут к гадалке не ходи: тот джентльмен – мужчина в возрасте, кажется, его зовут Боб – явно мне не рад.

– С Бобом никаких проблем, он просто живет в собственном маленьком мире, – заверила проповедника Лилли.

На самом деле Боба уже несколько дней никто не видел. Он бродил по тоннелям, устраивал там вентиляционную систему и пытался спустить туда генераторы, утверждая, что делает все это на тот случай, если однажды им понадобится спуститься в подземелья на долгий срок. Но Лилли чувствовала, что Боб негодует из-за появления новичков и опасается их.

– О Бобе я позабочусь, – добавила она. – Вы просто продолжайте в том же духе. Ваша помощь неоценима – я как никто это понимаю.

– Ладно, Лилли, но у меня есть еще один вопрос, – он сделал паузу. – Может, все эти добрые слова я слышу не просто так? Может, вы на что-то намекаете?

Лилли посмотрела на него, чувствуя, как меняется выражение ее лица. Она сделала глубокий вдох и нервно кашлянула.

– Вы меня поймали. Да. Я хочу вас кое о чем попросить, – она осторожно подбирала слова. – Я в некотором роде унаследовала позицию местного лидера, – пауза. – Не буду вдаваться в детали.

– И вы прекрасно справляетесь – я ведь уже это говорил. Это каждому видно.

– Не знаю, не знаю, – сказала Лилли, отмахнувшись от комплимента, как от назойливой мухи. – Но точно знаю, что сама я этого не хотела. Я вроде как стала лидером по умолчанию, – пауза, подбор слов. – Между нами говоря, здесь ни у кого нет лидерских задатков – люди прекрасные, уж поверьте, но до лидеров им далеко. А я, честно говоря, предпочла бы жизнь попроще, – пауза. – Я понимаю, что возможность жить «нормальной» жизнью в наши времена даже не обсуждается, – еще одна пауза. – Но я могу представить себя в кругу семьи.

Голос проповедника смягчился, когда он произнес:

– Я заметил, что вы проводите много времени с Келвином и его ребятишками.

Лилли улыбнулась.

– Виновна по всем пунктам.

– Вы прекрасно ладите с этими детьми, я уж вижу. А этот парень – порядочный христианин.

– Спасибо.

– Итак… Чем я могу помочь?