– Василий Власович, – угодливо подсказал Капустин.

– Видишь ли, Василий Власович, я совсем не знаю, что там, на том берегу.

– Там фашист, – лаконично заметил Капустин.

– И как мы туда переберёмся?

– Меня вместе с машиной вам отдали. А ещё товарищ ЧВС распорядился предоставить катер командующего. Вот мы на него загоним мою «ласточку», и в лучшем виде переправимся в город. А дальше – как пожелаете…

– Да, там я буду много разговаривать с разными людьми, – Толстой окинул Капустина взглядом, решая, стоит ли и его расспрашивать относительно Лыжника. Решил, что не стоит – этот малый, вернувшийся из тыла, вряд ли мог дать нужную информацию.

Досадливо скривив рот, Толстой направился следом за забавным малым, который уже возился с дверью бронемашины, сбоку похожей на крокодила, каким-то чудом заглотившего бегемота.

«Постойте-ка! Голова действительно прошла, или мне кажется? – боясь испортить своё чудесное выздоровление неосторожным изумлением, подумал американец. – Простокваша помогла, не иначе… Что за чудо-напиток?! Почему же раньше я не знал о его живительных свойствах? Мой дед, Лев Николаевич, наверняка всё знал и употреблял этот нектар. Почему же не передал по наследству любовь к простокваше?! Эх, там, в кружке осталась пара глотков… Следовало до дна!»

Внутри бронеавтомобиля оказалось по-спартански просто. Впереди разместились водитель с Капустиным, Толстой расположился на сиденьях сзади, стряхнув на пол какие-то листки. Через пару десятков минут тряски задумчивый Вася подал голос:

– Катер уже ждёт!

Толстой на эту информацию отреагировал вялым кивком – все мысли американца занимал Герман Крыжановский. Об этом человеке Илья Андреевич думал с ненавистью. Одно дело – рисковать жизнью, имея чёткие представления, ради чего именно, совсем другое дело – гоняться за химерой. Перед мысленным взором маячила грозная фигура Герберта Паулса. «Легко ему рассуждать: работа разведчика не про вас! А вы попробуйте сами разыскать этого Лыжника среди тысяч… Да что там – среди сотен тысяч русских, сэр. Решено: немного поспрашиваю ещё, поизображаю писателя, а потом выйду на контакт с человеком Питера Дауни и – гуд бай, Советская Россия! И плевать, что из ведомства попросят, США – свободная страна, работа есть не только у дяди Сэма».

Процесс въезда на катер, а точнее, на небольших размеров плоскодонную баржу ушедший в себя Толстой пропустил. Не взволновал американца и широкий речной простор – придя к согласию с самим собой насчёт отдалённого будущего, «журналист» занялся не менее важным делом, а именно, строил планы на будущее ближайшее – на случай, если попадёт в плен к немцам, или если отстанет от провожатого, и его задержат русские.

Переправа отняла едва ли больше получаса. Баржа подошла к пристани настолько близко, насколько это было возможно. Судно не имело аппарели[99], как у американских десантных кораблей, и предполагалось, что у берега просто откинут борт и бросят две металлические ленты – из тех, которыми мостят полевые аэродромы. По ним-то бронемашина и съедет аккуратно. Но беспокоиться о деликатности оказалось излишне.

Сверху на набережную с пугающим громыханием выехал танк с большим чёрным крестом на башне, и тонкой струйкой потекла немецкая пехота.

На секунду водитель бронемашины запаниковал, но бессвязный возглас Капустина вернул ему присутствие духа. И трехтонный бронеавтомобиль кинулся вперед как пес, сорвавшийся с цепи.

Машина шумно плюхнулась в воду – благо, уровень не доходил и до колена взрослому мужчине. Бронеавтомобиль, бренча на бетонных ступенях, стал карабкаться вверх по набережной, забирая влево – подальше от гитлеровцев. Толстой, которого швыряло по салону не хуже, чем яйцо в шляпе, тем не менее, не отрывал взгляда от рыла танка на пригорке. И чуть не возопил от восторга, когда понял, что пушечное дуло повернулось в другую сторону.

Капустин размахивал пистолетом и что-то орал водителю, но тот вдруг сильно дёрнулся и откинулся на спинку сидения.

– Снайпер! По смотровым щелям лупит! – взвыл Капустин и принялся лихорадочно стаскивать водителя, освобождая место за рулём.

Толстой помог, и вдвоём они перетащили беднягу назад. Тот был ещё жив – пуля раздробила ключицу. Капустин переключил передачу, и бронемашина сорвалась с места. Вася старательно забирал влево, вдоль Волги. Позади шёл бой: строчили автоматы, громыхали пушки.

Бронеавтомобиль не вписался в поворот, и встал. Капустин подал назад, вывернул колеса так, чтобы можно было в любой момент ударить по газам, и уронил голову на руль.

На старательно-истеричный окрик журналиста он ответил удивительно спокойно.

– Катер потопили. Там было пять человек экипажа. Теперь в какую сторону ехать, думаю. Неизвестно где еще наши, а где теперь фрицы, если они уже к Волге вышли...

Толстой тоскливо вздохнул, но ничего не сказал.

В тишине бронированной бочки стук в дверь прозвучал оглушительнее, чем до этого танковый выстрелы. Американец одним скачком сиганул через весь салон, а Капустин чуть не газанул…

– Есть кто живой-то? Дяденька-водитель, вы живой? – послышался звонкий детский голос.

– Ивасик, навiщо воно тобi? – испуганный женский. – Чи не чув, що казали? Вiд вiйськових треба триматися далеченько! А ну, ходи до тiтоньки, а неначе германцi тебе пидсмажуть, як курча![100]

Вася подал голос, и открыл дверь. Возле машины стояли мальчуган и толстая тётка ещё с одним ребёнком – девочкой. Мальчуган, не долго думая, юркнул внутрь машины, и уже оттуда подал голос:

– Скорее, тётя Малашка, скорее!

И столько требовательности было в этом возгласе, столько силы, что толстуха безропотно подчинилась. Более того – ни Толстому, ни Капустину даже в голову не пришло возражать против появления новых пассажиров.

Теперь в кабине стало тесно: дети вдвоём оккупировали переднее сидение рядом с водителем, а тётя Малашка, устроилась рядом с американцем. Оглядевшись и освоившись, она без церемоний уложила себе на колени голову раненого водителя и, оторвав от подола кусок ткани, быстро и ловко принялась бинтовать ему плечо.

– Поехали, дяденька! – тихо, но твёрдо потребовал мальчик.

– Куда? – с досадой спросил Капустин. – Кругом немцы!

– А вы прямо езжайте, – мальчик вёл себя куда хладнокровнее взрослых. – Там моряки сорок второй бригады держат оборону, они ни за что не пустят врага, они нас защитят. Ну же, дяденька!

Вася молча тронул рычаг передач – машина, подгоняемая близкими звуками боя, покатила на юг.