Амина схватила его за ворот майки, втянула в комнату и закрыла дверь.

— Нет, Ганс, — сказала она и добавила с угрожающим видом: — Если ты позволишь себе еще подобные намеки, я спущу с тебя шкуру.

Забавляясь ее реакцией, он замахал руками:

— Спокойно! Я просто пришел сказать Мору, что какой-то мальчишка оставил это для него у портье.

— Он протянул мне большой конверт из плотной бумаги.

— Мальчишка?

— Да, мальчишка лет восьми или девяти, как мне сказал портье.

«Профессору Лафету», — прочел я на конверте, запечатанном восковой печатью с витиеватыми инициалами «ЭТ.».

— После загадочных преследователей — инопланетяне? — попыталась пошутить Амина.

— Почти. Эдвард Тул.

— И что он пишет? — поторопил меня Ганс, усаживаясь на кровать.

Я начал читать вслух.

Мои дорогой молодой коллега! Я только что видел их в окно и знаю, мои часы сочтены. Вне всякого сомнения, они уже ищут и вас. Знайте, те, кто лишил меня ног, без колебаний уничтожат всех вас троих.

Если же, несмотря на мои предостережения, вы решите продолжить ваши поиски, чего я очень боюсь, знайте, что у Ахилла есть свои стражи и вы должны их опасаться. Если задолго до наших дней этими людьми были безобидные служители культа, то теперь это опасные безумцы, фанатики. Я не слишком много знаю о них, но есть человек, который мог бы сказать вам больше. Его имя Костас Сикелианос, это православный отшельник, который, до того как обратиться к религии, был крупным специалистом по Александру Великому…

— Сикелианос? — прервала меня Амина. — А я думала, что он умер.

Я согласно кивнул. Профессор Сикелианос считался светилом в своей среде, на его работы постоянно ссылались. Лет десять назад он прекратил свои публичные лекции, не стало и его публикаций. Мы сочли, что он удалился от дел и, может быть, уже умер.

Я продолжил чтение.

… Последнее письмо, которое я получил от него, было отправлено шесть месяцев назад из города Ларнака на Кипре. Он заверяет, что молится о моем здоровье, но ни слова не пишет о деле.

Вот все, что я могу сделать. Ничего больше вы здесь не узнаете.

Рядом со мной сын консьержа. Я посылаю его к вам с этим письмом.

Пусть Господь хранит вас и ваших спутников.

Эдвард Тул.

Я вложил письмо в конверт и сунул его в рюкзак, из которого предварительно достал чистую одежду.

— Надо ехать к нему! Нам нужны более точные сведения об этих безумцах!

Охваченный тревогой, я взял пистолет, который дал мне Гиацинт, зарядил его и сунул за пояс под майку.

— Тул ничего больше не знает! — воскликнула Амина.

— Может, что-то от него ускользнуло? Какая-нибудь деталь, не имеющая значения для него, но очень важная для нас.

Амина хотела возразить, но я ладонью закрыл ей рот.

— Надо собрать вещи. Вы вдвоем поедете в аэропорт Стамбула. Я хочу, чтобы вы забронировали билеты на первый же рейс, направляющийся в Ларнаку. Я присоединюсь к вам в Стамбуле. Если же я вас уже не застану, то прилечу на Кипр.

— Я поеду с тобой! — вмешался Ганс.

— Ты останешься с Аминой! — решительно возразил я. — Мы не можем оставить ее одну. — И, взяв его за плечи, тихо сказал ему на ухо: — Ты должен ее защищать. Нужно, чтобы рядом с ней был мужчина.

Ганс в конце концов согласился и даже почувствовал некоторую гордость. Но напрасно мальчишка старался выглядеть прожженным сердцеедом, он все равно оставался желторотым юнцом.

— Ладно. Но без тебя мы не улетим.

— Давайте поторопимся.

Мы уложили свои вещи меньше чем за пять минут и спустились в холл, чтобы оплатить счет и вызвать два такси… Одно, белый «мерседес» отнюдь не первой молодости, прибыло почти сразу.

— Taxi for…[64]э-э… мисс Сэбжам! — крикнул шофер портье через улицу, предварительно сверившись с блокнотом.

— Поедем с нами, Морган, — умоляющим тоном попросила Амина.

— Поезжайте, — приказал я.

Амина и Ганс втиснулись в машину вместе с нашими рюкзаками, а другое такси, серебристый «форд», подкатило несколько минут спустя.

— Вы мистер Лафет? — спросил шофер на безупречном английском.

— Да. Спасибо, что приехали так быстро.

— Куда едем?

Я назвал ему адрес Тула, он был в досье, которое дал мне Гиацинт.

— Туда сегодня не проехать, — сказал водитель с недовольным видом.

— А что такое?

— Много пробок.

— Поезжайте как лучше.

Он предложил мне турецкую сигарету, я ответил на этот банальный жест, предложив ему свою, такую же отвратительную. Я нервничал и постоянно трогал рукоятку маленького пистолета, спрятанного под моей широкой майкой.

— Археология — это здорово. А мой сын изучает английский. Хочет стать преподавателем. Вот оно! — воскликнул он. — Смотрите! Даже здесь уже начинается. — Он выругался по-турецки и под какофонию клаксонов попытался развернуться. — Что здесь сегодня происходит?

Ему пришлось перестроиться в другой ряд, чтобы пропустить карету «скорой помощи», и меня охватило дурное предчувствие.

— Дорожное происшествие? — спросил я.

— Возможно. Люди мчатся как угорелые.

«Сам тоже не лучше», — подумал я, видя, как он резко пошел на обгон какого-то грузовичка.

— Осторожней!

— Не бойтесь, мистер, — усмехнулся он, — я к такому привык. Нам надо выехать на улицу…

Он снова выругался и резко затормозил. Улица была перекрыта. Пожарный подошел к машине, обменялся несколькими словами с шофером, и я увидел, что тот побледнел. Сирены машин «скорой помощи», громкие крики стражей порядка и рев автомобильных гудков оглушили меня.

— Что случилось? — громко, чтобы быть услышанным, спросил я.

Таксист обменялся еще несколькими словами с пожарным и пальцем указал на меня. У меня дрогнуло сердце, когда тот знаком попросил меня опустить окно.

— Что? — спросил я сдавленным голосом.

— Какой номер дома вам нужен, мистер? — спросил пожарный на ломаном английском.

Я попытался уловить в его взгляде малейшую тень подозрительности, но видел в нем лишь смущение и сочувствие.

— Сорок семь… — ответил я.

— У вас там кто-нибудь из близких, мистер?

— Нет, я… я археолог и еду попрощаться перед отлетом с одним коллегой. Он хранитель археологического музея. А что случилось?