Он осекся, обернулся к нашему гостю, который с непроницаемым лицом карнавальной маски смотрел в окно:

– Извините. Вам все это неинтересно.

– Напротив, – откликнулся тот. – Я всегда любил разговоры о древних тайнах. Хотя, конечно, предпочел бы присутствовать здесь в качестве равноправного собеседника, а не предмета дискуссии. Но тут ничего не поделаешь, так уж сложилась жизнь. Что касается, вашего вопроса, сэр Макс, боюсь, заворожить меня ритмом речи или дыхания, специальной расстановкой усыпляющих волю слов, да хотя бы и просто взглядом, было очень просто. Магистр Нуфлин Мони Мах имел надо мной огромную власть на протяжение многих лет. Привычку сознания подчиняться воле старшего, к сожалению, одним только гневом не отменишь. Да и связь, существующую между учителем и учеником, он, подозреваю, после моего ухода по всей форме не разорвал; свою часть ритуала я, конечно, провел, а что толку… А проклятие Йарра я разучил по его просьбе еще в конце Смутных Времен. Великий Магистр тогда всех своих приближенных попросил оказать ему такую услугу. Сказал: времена опасные, кого угодно из нас могут убить, и лучшее, что можно сделать, – умирая, утащить с собой одного из злейших врагов Ордена. Или даже не одного, если повезет, и агония будет долгой. Моих соратников эта просьба откровенно напугала. Все шептались: как только мы разучим проклятие, он нас сразу убьет, чтобы принесли пользу. Отказаться прямо никто не решился, но многие притворились, что заклинание оказалось слишком сложным для них. Оно и правда не самое простое, но для мало-мальски опытного мага ничего невозможного там нет. Меня их поведение тогда взбеленило: как можно лгать в настолько важных вопросах? И какой смысл принадлежать к Ордену, если не доверяешь его Великому Магистру? Я даже попытался настоять на их исключении, устроил такую бурю, что Орден потом еще долго трясло, но Нуфлин Мони Мах только посмеялся над моим пылом. Сказал: «Не надо требовать слишком многого от тех, кто гораздо слабее тебя», – и я легко утешился его похвалой. Я, сами видите, был до нелепости пылок и прямодушен; это много хуже, чем просто глуп. С таким складом характера в магии делать нечего. А я долгое время думал – наоборот.

– Совершенно правильно вы думали, – заметил Джуффин. – Именно с таким складом, именно в магии, именно вам – самое место. Просто с учителем не повезло. В Эпоху Орденов такое то и дело случалось. Я бы с радостью прогулялся по Мосту Времени, чтобы не дать вам с Нуфлином встретиться, но, к сожалению… Эй, сэр Макс, не смотри на меня так! Подобные вещи нельзя делать даже для спасения Мира; о чьей-то жизни, включая собственную, речь вообще не идет. До сих пор живы тысячи человек, которых так или иначе коснулись последствия той состоявшейся встречи. И еще больше тех, кто просто знает, что Клари Ваджура долгие годы был личным секретарем Нуфлина Мони Маха. Думаешь, все готовы внезапно перестать это знать? Мир способен сойти с ума даже от гораздо меньших несоответствий, а жить в обезумевшем Мире то еще удовольствие.

– А с вами и это случалось? – восхищенно спросил Клари Ваджура.

– Хвала Магистрам, нет. Видел один раз краем глаза; тайными знаниями не разбрасываются, но это предпочел бы забыть. Спал бы гораздо спокойней. Впрочем, наш Мир не дурак и просто не даст – ни мне, ни кому-то другому – поставить подобный эксперимент. Думаете, не было желающих изменить ход истории? Еще как были! Все бесследно сгинули по пути, и это лучшее, что могло с ними случиться.

Клари Ваджура не просто слушал, а натурально пожирал каждое слово всем своим существом. Такая алчность всегда была для меня одним из самых восхитительных человеческих свойств и даже предметом зависти. Вряд ли я сам на пороге смерти смог бы столь самозабвенно слушать лекцию об интересных, но больше, увы, не касающихся меня вещах.

Впрочем, черт его знает. Никогда не угадаешь, чего от себя ожидать.

– Поэтому я не смогу теперь, задним числом, изменить к лучшему вашу судьбу, – завершил Джуффин. – Поверьте, мне очень жаль.

– Мне тоже жаль, – откликнулся Клари Ваджура. – С другой стороны, почти пятьсот лет я прожил в полной уверенности, что мне выпала наилучшая судьба из возможных. А злился и горевал меньше сотни. Не так уж плохо, если подвести честный итог.

Похоже, этот ужасный человек решил, что нас пора утешать. И, положа руку на сердце, был прав.

– Нельзя нам его убивать, – сказал я Джуффину. – Это будет означать, что мы проиграли: все вышло, как задумал Нуфлин. Куча народу мертвы, Клари наказан за чужие преступления, мы посрамлены.

– Мы в любом случае уже проиграли, – сухо ответил Джуффин. – Четырнадцать жизней как минимум. Я, как и ты, не хочу это признавать, но в нашем положении нелепо утешаться самообманом. Все, что мы можем сделать, – постараться избежать дальнейших потерь. Или Магистр Клари станет пятнадцатым, и этим дело закончится, или число жертв будет продолжать расти. Причем учти, мы по-прежнему не знаем, кто там еще в списке, можно только угадывать. Магистр Клари не смог вспомнить имен.

Я скрипнул зубами от ярости. Потому что шеф был совершенно прав.

– Спасибо, сэр Макс, – сказал мне Клари Ваджура. – Я уже говорил вам, что ваше сочувствие приносит ощутимое облегчение? Так оно и есть. Однако не забывайте, что жить мне осталось совсем недолго; какое бы решение вы ни приняли, скоро все так или иначе закончится само. Но я, как и сэр Халли, считаю, что желательно найти и убить мое тело как можно скорей. В противном случае, оно может успеть произнести проклятие Йарра еще несколько раз.

– От вашей воли это совсем не зависит? Даже теперь, когда вы все вспомнили и знаете, как обстоят дела?

– Боюсь, что так. Я, к сожалению, больше не имею власти над своим телом. Никакого намека на контакт сознания с ним. Это моя вина, вернее просто ошибка: когда мне приснилось возвращение в Ехо, я на радостях слишком увлекся и потерял связь со своей подлинной реальностью. Отчасти сознательно: я хотел больше никогда не просыпаться и старался как можно прочней закрепить свое внимание здесь. Но вместо того, чтобы обрести контроль над своим состоянием, утратил его окончательно.

– Помнишь, когда я соблазнял тебя вернуться на службу, рассказывал о сновидцах, которые не могут проснуться и остаются здесь, пока не умрет их оставшееся дома тело? – спросил меня Джуффин. – Я тогда описывал именно этот эффект. Чрезмерная увлеченность реальностью сновидения и возможностями, которые она открывает, обычная опасность для талантливых сновидцев, не обученных специальным приемам контроля над своим сновидением.

Я молча кивнул. У меня в сердце сейчас бушевала такая буря, что я с трудом понимал смысл сказанного. Как разговор соседей за тонкой стеной – по идее, можно напрячься и разобрать каждое слово, но зачем?

– Наибольшая трудность – быстро отыскать мое тело, – сказал Клари Ваджура.

На этом месте мой разум все-таки включился:

– Погодите. А зачем его искать? Вы что, забыли, где лежите?

– А я никогда и не знал. Старый шаман, дед Товуайры, нашел мое тело в предгорьях, чуть ли не в полусотне миль от границы с Пустой Землей Йохлимой – так далеко его отбросили разъяренные ветры. И унес куда-то, спрятал в горной пещере – поди узнай, где именно. Я никогда не спрашивал, как называется это место. В бодрствующем состоянии я не слишком любознателен. И вообще мало на что гожусь.