«Я не понимаю», — сказала Пия в замешательстве. «Я только что предложила остаться на ночь, а ты сказал «нет»! Почему?»

«Потому что ты мне нравишься», — сказал я. «Я уже понял, что секс может все испортить. Давай пока просто проведем время вместе, ОК?».

«Да».

Мы составили несколько планов на оставшуюся неделю, включая однодневную поездку в Копенгаген, затем я проводил ее до автобусной остановки, а когда подъехал автобус, нежно поцеловал ее в губы и попрощался.

У меня был новый распорядок дня, который был похож на мой прежний распорядок в Милфорде. Каждое утро я вставал рано, бегал трусцой, принимал душ и завтракал. Я очень скучал по плаванию, но это было непросто, по крайней мере, сейчас, и я догадался, что будет так же трудно, когда я буду в Гётеборге. И, честно говоря, мне очень, очень не хватало времени, которое я проводил со Стефани.

Остальная часть недели прошла весело. В среду мы гуляли по Хельсингборгу, заглядывали в различные магазины, пили кофе в уличных кафе и лучше узнавали друг друга. В четверг мы поехали в Копенгаген и посетили парк развлечений Tivoli Gardens. Мы катались на «Рутшебанене», одной из старейших деревянных американских горок в мире, и прекрасно провели время, гуляя по парку, катаясь на аттракционах, ужиная и заглядывая в магазины. В пятницу мы пошли на двойное свидание с Кэти и Путте в хороший ресторан, а затем вернулись в квартиру Путте, чтобы немного выпить.

В течение недели я получил несколько писем: по одному от Мелани, Элис, Джойс и Ларри. Мелани сообщила мне, что у них с Питом все хорошо, но они, как она выразилась, просто встречаются. Я понял это как то, что они не занимаются сексом, что меня порадовало. Это означало, что они сначала работают над восстановлением своих отношений, и это было хорошо.

Письмо Джойс было очень дельным, и мне показалось, что она пришла к тем же выводам, что и я. Я, конечно, напишу ей ответ, но я мог сказать, что отношения умирают. Я знал, что буду видеть ее время от времени у дона Джозефа, так что мы, по крайней мере, будем поддерживать связь.

Письмо Элис было прямо противоположным. Было ясно, что я ей интересен, и я что-то чувствовал с ней, когда мы были вместе. Я написал ей такое же письмо, рассказав о том, чем занимался, и сообщив, что буду рад увидеть ее, когда вернусь.

Письмо Ларри было интересным, потому что он писал мне о Мелани, Дженнифер, Пите и некоторых других членах группы. Это более или менее подтверждало то, что я думал о Мелани, хотя Ларри, вероятно, не осознавал этого, поскольку он не был достаточно близок с Мелани или Питом, чтобы знать об их сексуальной жизни. Он сказал, что заходил к моим родителям, и подтвердил слова Стефани о том, что мама успокоилась почти сразу после моего ухода.

В субботу утром я проснулся, сделал пробежку и прокрутил в голове, что я собираюсь сказать ван Хукам. Я понятия не имел, будет ли это началом конца моего пребывания в Швеции или они согласятся не говорить моим родителям до тех пор, пока я не вернусь домой. Я ожидал, что они будут очень расстроены, но надеялся, что мой подход произведет на них такой же эффект, как и в прошлом. Проблема заключалась в том, что я больше не был ее парнем и собирался четко сказать, что не собираюсь на ней жениться.

Мне показалось забавным, что на самом деле я был спокоен и умиротворен идеей рождения ребенка, но больше всего меня беспокоила мысль о том, что я испорчу год своей жизни. Я признался себе, что если это случится, то, несмотря на все беды, которые на меня вывалят родители, я сделал самое важное, что мне нужно было сделать, возможно, самое важное для моего психического здоровья, что я когда-либо делал — я попрощался с Биргит.

Теперь я был уверен, что никогда, никогда не смогу полностью забыть Биргит, как я когда-то думал. Какая-то ее часть всегда будет со мной, где бы я ни был, что бы ни делал, с кем бы ни был. Ее жизнь и смерть оказали на меня такое глубокое влияние, что иначе и быть не могло.

Даже потенциальное наказание от родителей меркло по сравнению с мыслью о том, что я стану отцом. Да, мне было всего шестнадцать, и, вероятно, не исполнится и семнадцати, когда родится ребенок, но это не беспокоило меня так, как я думал вначале. Я был расстроен из-за обмана Бекки, но это не было виной ребенка.

Помогло то, что Дженнифер так охотно приняла ситуацию. Я боялся реакции Стефани, но надеялся, что когда она закончит говорить мне, какой я дурак и как она была права, она станет «тетей Стефани» и поддержит меня. Я был почти уверен, что так и произойдет, но это не точно.

К концу пробежки я был уверен в том, что мне нужно сделать и что я собираюсь сказать. Все, что я мог сделать в этот момент, это ждать реакции родителей Бекки и посмотреть, что произойдет после этого. Приняв душ, я выбросил все из головы, поскольку сегодня я собирался увидеться с Пией и должен был сосредоточиться на ней.

Я сел на автобус, чтобы пообедать с Пией и ее родителями, Бенгтом и Малин, в их квартире. Ее отец не очень хорошо говорил по-английски, но ее мама могла, и Пия с мамой переводили все, что не понимал Бенгт, и все, что я не понимал по-шведски, а это было почти все.

После обеда мы с Пией пошли прогуляться в небольшой парк, который находился всего в нескольких сотнях метров от квартиры.

«Я бы хотел, чтобы ты пришла на ужин и осталась на ночь», — сказал я.

«Мне бы этого хотелось. И если хочешь, я бы хотела провести эти дни с тобой в коттедже Андербергов».

Я улыбнулся и нежно поцеловал ее. Мы немного посидели, держась за руки, и просто наслаждались свежим воздухом и прекрасной погодой, а затем отправились обратно. Она собрала небольшую сумку для ночлега, мы попрощались с ее родителями и решили пройти пешком 4 км до дома Андербергов. Мы шли рука об руку, ничего не говоря, и я просто рассматривал все достопримечательности.

По дороге мы останавливались и покупали прохладительные напитки. Я пил свой ставший уже привычным Grappo, а она — 7-Up. Я смеялся,