что шведка пьет американский напиток, а американец — шведский. Пия также настояла на том, чтобы мы купили пакет традиционных шведских конфет «Билар» в форме автомобилей. Мы разделили пакет с конфетами во время прогулки.

После ужина мы устроились на диване и смотрели телевизор. Первой программой был «Alias Smith and Jones», американская программа, которую я никогда не видел. На тот момент ей было почти десять лет. Следующей передачей был эпизод британской телепрограммы «Эдвард и миссис Симпсон» об отречении короля Эдварда VIII от престола. Я еще раз порадовался за то, что в Швеции используют субтитры, в отличие от Германии, где, как я читал, фильмы дублируют.

Было около 21:20 и я сказал Пия, что мне нужно позвонить в США в 21:30. Я, вероятно, задержусь на пятнадцать минут, и мне было жаль, что я прервался, но я обещал сделать звонок в это время. Она сказала, что все в порядке и что она поговорит с Рольфом и Синиккой, пока я буду звонить.

Июль 1979 — Индиан Хилл, Огайо, и Хельсингборг, Швеция

Я пошел на кухню, чтобы воспользоваться телефоном, и закрыл раздвижную дверь. Я надеялся, что дверь, телевизор и разговор не дадут никому подслушать. Я справлюсь с этим, если придется, но будет гораздо лучше, если не придется.

Я набрал номер Бекки по памяти, мои пальцы медленно вращали циферблат и ждали щелчков, когда циферблат вращался обратно. Я услышал щелчки и гудение, когда звонок соединился, а затем знакомый звонок американского телефона. Не было ничего удивительного в том, что Бекки ответила на первом же звонке.

«Привет, Бекки. Как дела?»

«Привет, Стив, я в порядке», — ответила она и глубоко вздохнула. «Вчера я сделала домашний тест на беременность, и он оказался положительным, так что теперь я уверена».

«Я никогда не сомневался в этом», — сказал я. «Но это была хорошая идея. Твои родители там?»

«Да, и они, конечно, подозревают, что что-то случилось. Давай я схожу за ними, и мы пойдем в папин кабинет и включим громкую связь».

Она положила трубку и я услышал, как она зовет родителей, а затем несколько щелчков, когда она включила громкую связь и повесила трубку.

«Стив, мы все здесь», — сказала Бекки.

«Добрый день, мистер ван Хук, миссис ван Хук».

«Привет, Стив, что происходит?» — спросил ее отец с подозрением в голосе.

«Мистер ван Хук, нет простого способа сказать это — Бекки беременна, и я отец ребенка».

«О нет!» — вздохнула ее мама.

«Что?! Стив, как это могло случиться?!» — сурово сказал ее отец.

«Сэр, я сам отвечаю за свои действия и свою роль в этом. Она забеременела от меня». Я сказал твердо, затем мягко: «Бекки?».

«Папа, я перестала принимать противозачаточные таблетки год назад, перед тем, как Стив был здесь в последний раз. Я не сказала ему».

Я услышал резкие вздохи обоих родителей.

«Дорогая, ты специально забеременела? Чтобы попытаться заманить Стива в ловушку?» — спросила ее мама сквозь звуки, похожие на сдерживаемые слезы.

«Да, мам. Я пыталась забеременеть в тот день, когда мы окончательно расстались. Думаю, это было слишком рано. Потом я пыталась заставить его заняться со мной любовью в декабре, но он не захотел. Я убедила его сделать это в прошлом месяце, хотя он и не хотел. У меня не было месячных и вчера я сделала домашний тест на беременность».

«Дорогая, почему ты это сделала?» — спросила ее мама.

«Потому что я люблю его», — всхлипнула Бекки. «Я была глупой! Я думала, что это вернет его».

«Стив, что ты собираешься делать?» — спросил мистер ван Хук.

Я мог сказать, что он едва контролировал себя. Как заметила Бекки, когда он говорил таким образом, он был зол. Он не кричал, что для Бекки было еще хуже, а мне, учитывая склонность моей мамы к истерикам, больше нравилось его спокойное поведение.

«Сэр, это мой ребенок, и я сделаю все необходимое, чтобы помочь заботиться о нем или о ней. Я буду настолько хорошим отцом, насколько смогу, и буду участвовать в его или ее жизни. Чего я не буду делать, сэр, так это жениться на Бекки. Мы расстались по очень веским причинам и ребенок этого не изменит. У нас никогда бы не получилось быть парой. Это прискорбный факт».

Я слышал, как Бекки всхлипывала все громче.

«Сынок, я не уверен, что этого достаточно», — мягко сказал он.

«Мистер ван Хук, я всегда был честен с вами, никогда не пытался вас обмануть и всегда говорил вам, что я чувствую и о чем думаю. Я уважаю ваше мнение, сэр, но наш с Бекки брак закончится катастрофой. Я знаю это и, что более важно для вас, она знает это».

Бекки сказала сквозь рыдания: «Папочка, он прав. Я хочу, чтобы он был тем, кем он не является. Я хочу быть замужем за ним, но было бы неправильно выйти замуж, а потом все развалить, что, вероятно, и произойдет. Он все еще любит меня, и он будет любить нашего ребенка, и я очень люблю его, но он прав».

«Дети, это ставит нас перед большой проблемой. Стив, мне придется поговорить с твоими родителями, потому что ты несовершеннолетний».

«Мистер ван Хук, я был бы очень признателен, если бы вы не делали этого прямо сейчас. Во-первых, моя мама совершенно сойдет с ума и вам с Бекки придется иметь с ней дело в течение следующих восьми месяцев или около того. Она будет совершенно невменяемой и доставит массу неприятностей. Во-вторых, моя мама немедленно позвонит в YFU, программу обмена, и попросит отправить меня домой».

Бекки вмешалась: «Папочка, пожалуйста, не порти Стиву поездку. Это не его вина. Пожалуйста!» — умоляла она.

Я продолжал: «Возвращение домой ничего не изменит, разве что сделает невыносимыми наши жизни. Я думаю, Бекки и так будет нелегко справиться с этим, не добавляя сюда мою маму».

«Мне придется подумать об этом», — сказал мистер ван Хук после минутного молчания. «Я понимаю, о чем ты говоришь. И я снова поражаюсь тому, как зрело ты к этому отнесся. Ты мог бы просто заставить Бекки рассказать нам, но вместо этого вы рассказали нам вместе. Вы двое устроили прекрасный бардак, но то, как вы справляетесь с этим сейчас, достойно похвалы».

«Спасибо, сэр. Я ценю это.»

«Бекки, ты решила оставить ребенка?» — спросила ее мама.

«Да, мама. Я не хочу отдавать ребенка на усыновление».

«Ну, я не это