Его появление стало для всей компании полной неожиданностью: пять пар глаз ошалело уставились на него, словно впервые видя живого человека. Вскоре, однако, выражение недоумения в этих глазах сменилось тем выражением бессмысленной злобы, которое можно видеть во взгляде крупных хищников. Первым, как и следовало ожидать, опомнился и подал голос татуированный субъект.

– Ты кто такой? Ты как сюда попал? – поднимаясь, спросил он.

– Хрен в кожаном пальто, – нахально ухмыльнулся Абрамов. – Много вопросов задаешь. Вот что, ребята, давайте по-хорошему: мне это место нравится, и я вам предлагаю в темпе вальса слинять отсюда. Всем вместе нам тут будет тесно. И попрошу без лишних вопросов.

Пока майор говорил, татуированный субъект напряженно прислушивался к звукам на лестнице и вглядывался в темный дверной проем за спиной незваного гостя. Однако пришелец явно был один. Придя к такому выводу, субъект растянул в торжествующей ухмылке щербатый рот и произнес, обращаясь к своим молодым друзьям:

– Этот фраер думает, что может вот так запросто шугать молодежь. Он думает, пацаны, что вы не люди. Надо научить его правильно базарить.

И, обращаясь к Абрамову, синий человек с угрозой прорычал:

– Говори, кто тебя послал? Как ты сюда пролез, козел?

Синий сделал шаг, заходя справа и норовя отрезать Абрамова от лестницы. Все четверо бритоголовых уже поднялись на ноги и медленно надвигались на майора – один заходил слева, а трое наступали в лоб.

– Ты давно с параши слез, гнида лагерная? – не повышая голоса, обратился Абрамов к синему субъекту. – Пора тебя обратно в петушиный угол отправить, чтоб тебе там геморрой подлечили…

– Ах ты падло! – заскрипел зубами синий. – За базар ответишь!

И он выбросил в сторону майора руку с заточенной отверткой, однако майор перехватил его руку в воздухе и мощным броском швырнул тщедушное тело уголовника под ноги трем парням, двинувшимся вперед. Те на мгновение замешкались, а майор шагнул навстречу четвертому, заходившему слева, легко ушел от его выпада и нанес ответный удар кастетом по ребрам. От боли тот присел и застонал, но следующий удар раздробил ему челюсть и свалил его на бетонное покрытие площадки. Трое качков бросились на Абрамова, но помешали друг другу, а он, сделав вид, будто отступает, вдруг шагнул вперед и ловким пинком разбил переднему коленную чашечку опорной ноги. Потеряв равновесие, тот со всего размаху грохнулся на бетон и на миг лишился чувств. Такое развитие событий сбило с парней первоначальный задор, и они в нерешительности затоптались перед Абрамовым, застывшим в расслабленной позе. Внезапно майор сделал выпад, и качки шарахнулись назад. При этом один чуть не затоптал синего, который как раз в этот момент начал подниматься на ноги. Майор тут же воспользовался этим и мощной подсечкой сбил с ног потерявшего равновесие противника – тому показалось, будто его ударили по ногам бревном. Падая, парень ударился боком о железное ограждение площадки и скорчился на бетоне от боли. Последний качок с криком отчаяния очертя голову бросился в атаку, но майор почти не смотрел на него – он больше опасался татуированного уголовника, который, пригибаясь, крался вперед с заточкой в руке. Абрамов увернулся и отскочил назад в самый последний момент – кулак молодого бандита по касательной весьма болезненно проехался по его скуле, зато тело качка прикрыло майора от смертоносной заточки. Слегка отстранившись, Абрамов нанес парню удар кастетом под ложечку, и тот согнулся, ловя ртом воздух – даже развитой брюшной пресс не помог ему сдержать удар. Апперкот левой заставил юного бандита на миг распрямиться и затем плашмя грохнуться наземь. Синий сделал выпад заточкой, но майор отклонил назад корпус, словно тореадор, уходящий от атаки быка, схватил, словно клещами, повисшую на миг в пространстве руку противника и одним коротким движением безжалостно сломал ее, словно сухую палку. Раздался громкий хруст, и Абрамов выпустил противника из объятий. Тот остался стоять, слегка ссутулившись и баюкая сломанную руку здоровой рукой. При этом из глаз его катились слезы, а изо рта непрерывно сыпались грязные ругательства вперемешку с угрозами.

– Печень проколю, сука, глаза вырву… – бормотал бандит.

В это время в дверном проеме появился майор Лебедев, поигрывавший своей любимой дубинкой. Взбежав по ступенькам на площадку, он некоторое время с любопытством прислушивался к словоизвержению бандита, а потом нанес ему неожиданный удар дубинкой по голове. Синий осекся на полуслове, с недоумением посмотрел на Лебедева и, неловко повернувшись, повалился на тело своего юного дружка, нокаутированного Абрамовым.

– Что ж ты меня не дождался? – упрекнул друга Лебедев.

– Надоело ждать – уж больно долго ты шел, – ответил упреком Абрамов.

– Ну ладно, все хорошо, что хорошо кончается, – расхаживая по площадке, сказал Лебедев и вдруг пнул в голову парня с разбитым коленом, который попытался было встать на четвереньки. Тот мгновенно плюхнулся на живот, разбросав руки и ноги, и затих.

– Ты потише, еще убьешь, – предупредил его Абрамов. – Куда его девать потом?

– Да не переживай, – ответил Лебедев, – я осторожно. А неплохо бы их всех тут кончить. У, мразь, ненавижу!

– Н-да… А ведь совсем пацаны еще, – произнес удрученно Абрамов.

– Ты моли бога, чтобы твои дети этим пацанам не попались на узенькой дорожке, – оборвал его Лебедев. – Ладно, что с ними делать будем?

– Ну не валить же, – невесело усмехнулся Абрамов. – Подождем, пока очухаются, ввалим еще, чтоб месяца два лечились, и отпустим на все четыре стороны. А потом будем сидеть здесь и прикрывать позицию.

Лебедев подошел к ограждению и всмотрелся вдаль. Среди моря раскаленных солнцем крыш между уступами зданий имелся проем, в конце которого виднелся уже хорошо знакомый майору особняк, ухоженный, как игрушка, возле которого на стоянке блестели разноцветной эмалью ряды дорогих иномарок. У ворот, через которые автомобили въезжали на огороженный участок, и у дверей особняка виднелись фигуры охранников. Пока Лебедев наблюдал за будущим «объектом», к крыльцу особняка подали автомобиль. Дверцы открылись, и какой-то человек в окружении охраны спустился по ступенькам и, не задерживаясь, нырнул в салон лимузина через услужливо открытую заднюю дверцу. Лебедев, подойдя к Абрамову, заметил вполголоса, чтобы его не услышал, придя в себя, какой-нибудь бандит:

– А шустро он в машину вскочил. Похоже, стрелку долго придется здесь лежать и ждать удобного момента.

– А сколько бы ни пришлось, нам все равно надо сидеть и прикрывать его, – сказал Абрамов. – Ну где там Фарид? Пора поднимать эту погань.

На середину банкетного зала «Фиалки» медленными шагами вышел не кто иной, как бригадир Николай Радченко. Колян почти не изменился – короткие светлые волосы были, как всегда, аккуратно причесаны, на щеках алел румянец, а на губах играла хорошо знакомая многим из присутствовавших зловещая улыбка. Однако лицо его стало как-то жестче, а в глазах затаилось странное выражение – словно он на миг заглянул в бездну. В правой руке, дулом к земле, Колян держал автомат. Позади него в дверном проеме появились фигуры его подручных. Они бесшумно проскользнули в зал и заняли позиции таким образом, чтобы держать под прицелом всех, ктo сидел за столиками, а также вход. Рекс устроился на месте бармена и со стуком установил на стойке бара сошки ручного пулемета.