Я рада, что Лукас очень добрый и чуткий мальчик. Счастлива, что мой средний сын Ди-Джей обладает настолько сильной волей, что отказался от своего настоящего имени Даусон, и все его похвалили. «Почему ты не назвала меня Брюс Вейни или Ковбой Ди-Джей?» – приставал он ко мне. Как все мальчишки его возраста, он бредил Бэтменом и ковбоем и на протяжении трех лет одевался как тот или другой. Меня без проблем пропускали в супермаркет с тележкой, где сидел Бэтмен, но в детском саду мне пришлось попросить его воспитательницу, чтобы она объяснила ему, что ковбоев в школу не принимают. А моя трехлетняя дочка, оказывается, тритониха. Она нахлобучивает на голову оранжевый парик из магазина низких цен, ковыляет в туфлях на три размера больше, из «Гудвилла», и зовет моего мужа Эриком (хотя его имя Стивен), потому что так зовут принца из ее любимого мультика «Маленькая тритониха». «Пришел мой принц!» – кричит она, когда папа входит домой, и они начинают танцевать. Со мной Рейган не танцует. «Извини, мамочка, ты ведь Урсула». (Это морская ведьма.) Но я все равно счастлива, потому что она на целых восемь лет младше Ди-Джея, и, думаю, следующий раз мне доведется услышать прелестный детский лепет, только когда я стану бабушкой.

Я счастлива со Стивеном, я всегда мечтала именно о таком муже. Мы женаты уже тринадцать лет, но я по-прежнему волнуюсь, когда он приглашает меня где-нибудь пообедать, и я готовлюсь к встрече с ним. Одна! С мальчиком! Ужас! И когда мы сидим в ресторане, он позволяет мне заказывать свое «как обычно»: горячие сэндвичи с сыром и картошку фри. Он никогда не уговаривает меня взять что-нибудь другое, только смеется: «С тобой дешево встречаться, милая!» – на что я отвечаю: «Выходит, тебе повезло!»

Мне повезло иметь прекрасный дом. Я занимаюсь очень важной работой, воспитываю пятьдесят двух учеников в возрасте от 16 до 24 лет. Эта работа дает мне возможность применить на практике мой опыт помощи людям, а их мужество и душевное тепло помогают мне. Мне повезло, потому что, когда моя собака Молли умерла в восемнадцать лет, я была в таком горе, что о другой собаке даже не думала. Но несколько моих учеников пошли работать волонтерами в приют для животных «Сулэнд хьюмэн» и познакомили меня с одной собакой. Так что теперь у меня есть Принцесса, которая по утрам меня будит.

Я счастлива, потому что прошлой осенью участвовала в марафоне для жителей Су-Сити, и очень удачно. Я специально набрала вес, чтобы попасть в группу участников больше 150 фунтов веса, и заняла среди них третье место. Это было потрясающе здорово! Но я рада не только этому. Главное, что через каждые две мили дистанции меня поджидали мой муж, сестра и даже отец, давали мне бутылку с водой и подбадривали. И все они плакали от радости, потому что очень гордились мною и знали, сколько мне пришлось трудиться, чтобы добиться такого успеха.

Откуда и почему я сюда приехала? Меня не часто об этом спрашивают. Это Господь благословил меня. Каждый раз, когда я слышу молитву своей трехлетней дочери, я вспоминаю об этом. Но Его благословения без прилежного труда недостаточно. Это я знаю по себе. Но только когда я начала размышлять над этой книгой, я поняла, что, возможно, Роберт Фрост[21]был прав и в осеннем лесу нашей жизни мы часто оказываемся у развилки двух дорог, и я…

Я вышла замуж за своего кота.

И это определило все.

Если вы захотите объяснения, а я в этом не сомневаюсь, то придется вернуться к самому началу, в данном случае к 1984 году, когда я была девятилетней девочкой с вечно мокрым носом (и не стесняюсь в этом признаться!) и жила в Уортингтоне, Миннесота, очаровательном городке на берегу озера. Надо сказать, я была настоящим сорванцом, потому что любила вместе с отцом возиться в саду, выкапывать червей и устраивать тараканьи бега у себя на ладони. Когда мама похвалила мои косички, я ночью отрезала себе волосы и спрятала их в коробочку для украшений. Я обожала сладкое, поэтому украдкой прятала в карман банку шоколадного сиропа «Херши» и пила его прямо из банки. Затем я ходила вся перемазанная шоколадом и стойко отказывалась от совершенного мною преступления. Вот таким я была ребенком, меня ничто никогда не волновало.

Но летом 1984 года дедушка заболел раком кишечника. В очень маленьком городке Уиттемор, Айова, он был известным человеком, так как у него был мясной магазин. Он был очень честным и прямым человеком, а руки его поражали огромными мускулами, потому что он всю жизнь рубил мясо. Из-за своей силы, высокого роста и добродушного характера он представлялся мне сказочным героем. И вот мы с мамой и старшей сестрой поехали в Уиттемор ухаживать за ним, и я радовалась тому, что у нас получились еще одни каникулы и что опять увижу дедушку. Помню, я лечу к дому по улице на роликовых коньках, плюхаюсь на стул и говорю: «Мне, пожалуйста, как обычно» – то есть горячий сыр с картошкой фри, и чувствую себя ужасно взрослой. Но рак одолевал дедушку так быстро, что он слабел прямо у меня на глазах. И хотя я была ребенком, я заметила, как у него стали дрожать руки, он утратил былую силу и уже не мог взять меня на руки, как прежде. Мама всегда отличалась сильной волей, она говаривала: «Ничего, плечи у меня широкие, я что угодно вынесу». Но когда дедушка перестал сопротивляться болезни, я впервые увидела, как она испугалась.

Через две недели его уже похоронили, и мы вернулись в Уортингтон. Уезжая к дедушке, я оставила своего кота Пуффи на папу. И вот он сказал, что за это время Пуффи погиб. Я выслушала его, кивнула, пошла в свою комнату и расплакалась. Мне было девять лет. Что мне оставалось делать?

Через несколько дней у нашего дома появилась незнакомая кошка. Такой странной раскраски я никогда не видела. Ее шкурка походила на лоскутное одеяло, сшитое из шерсти разных кошек – никаких полосок или какого-либо рисунка, просто беспорядочное сочетание разноцветных пятен. У нее не было ушек, как будто она их отморозила, а вместо хвостика торчал коротенький обрубок. Словом, она была такая некрасивая и изуродованная, такая жалкая… что я ее накормила. Я придумала ей имя, дала молока и кое-какие остатки от обеда, которые мне удалось тайком сунуть в карман. Естественно, она снова вернулась.

– Кристи, – сказал мне как-то папа, заметив, что Баузер околачивается около бокового входа в дом, – ты зачем кормишь кошку?

– Эту кошку присвав мне дедушка, – заявила я. Я выговаривала еще не все буквы, и вместо фразы «Хороши красные розы» у меня получалось: «Ховоши квасные возы». Но меня это не смущало. – Папа, дедушка хочет, чтобы эта кошка жива у меня.

Типичная для девятилетнего ребенка, хитрая, но наивная идея воспользоваться чужим авторитетом, не так ли? Но я даже сейчас думаю, что в моей лжи присутствовала доля правды. Если человек чувствует пустоту, которую ему необходимо заполнить, но сам не может ее заполнить, то Бог посылает ему животное. И дедушка наверняка имел к этому отношение.

Мой папа во многом был похож на меня, а может, наоборот, я была на него похожа, во всяком случае характером. Он был мальчиком с фермы, не любил сидеть дома, предпочитал возиться в саду и очень любил животных. Я не боялась взять таракана и запихнуть в нос червяка, чтобы напугать сестру. Мама же всегда защищала сестру, она не очень любила животных. И папа все понял. Кроме того, он мог чувствовать себя виноватым в том, что случилось с Пуффи. Он, наверное, не думал, что я так тяжело перенесу смерть своей кошки.