Несмотря на то, что она уже не доверенная мне пантера, а совсем другое создание, я все равно чувствую, что несу за нее ответственность. Вероятно, теперь даже больше, чем раньше. Не хочется, чтобы такое милое создание знало только дикую модель поведения.

— Нет, сейчас ты должна сделать, как я говорю, — твердо сказал я, договорившись с самим собой. — Бери в руку вилку и нож.

Я сам поднял приборы по мере их называния и уставился на хвостатую, ожидая ее реакции на мой суровый тон…

Данил появился, уже когда мы перешли к десерту. От сладкого отказались все, кроме Сеары, присоединившись к не прикоснувшейся к еде воровке. Фойре к этому времени успела несколько раз разлить чай и разбить одну посудину, пытаясь удержать чашку как я показывал. Весь ужин она недовольно пыхтела, зло гудела и хищно скалилась, словно пыталась меня напугать этим. Это срабатывало на появляющуюся изредка прислугу, я же твердо стоял на своем.

В конце Сеара, с видом измученной тяжелым трудом каторжницы, скатилась со стула и свернулась клубком прямо под столом у моих ног. Будто домашний питомец. Я мысленно поругал ее и, взяв на руки, отнес в спальню. Оказалось, что она отказывалась спать в отдельном помещении и ютилась прошлые сутки у меня. Но в этот раз я уложил спящую фойре в ее комнате.

Когда вернулся, Тэны уже не было за столом. Старик сказал, что она молча удалилась, как только я скрылся за дверью. Облегченно выдохнув, я наконец расслабился и устроил допрос двум хитрецам:

— Что с Юко?

Оба переглянулись и Данил ответил:

— В заключении.

— Что с ней будет дальше? — спросил я.

— Казнь, — в этот раз слово держал старик. — Ее преступления против города нельзя простить.

— Господин Горо, вы уверены, что нам следует поступить именно так? — вдруг спросил парень, опередив мой следующий вопрос. — Не лучше ли ее использовать?

— Использовать? — нахмурился тот. По его лицу было видно, что этого вопроса он сейчас не ожидал.

— Ну да. Как бы там ни было, а она смогла организовать людей и отобрать у вас власть, — к моему удивлению выдал он и добавил со всей серьезностью на лице: — Я уже выбрал вашу сторону, так как понял, кто вы и к чему стремитесь, но глупо отрицать, что вы не являетесь правителем этого города. У вас есть слуги, хорошая еда и красивый особняк. Юко отобрала это у вас. Она лидер, и если бы не появился Каин — неучтенная деталь — хрен бы нам, а не захват.

Кадык старика подскочил, и он сказал:

— Да, ты прав. Но невзирая на это, Юко опасна. Ее амбиции владеют ей, а не она ими. Будучи якудза, я как никто другой понимаю, что нельзя оставлять безнаказанными плохих людей, даже если они могут принести пользу. Это медвежья услуга обществу.

Я не хотел влезать в их спор, но не удержал иронию, которая, по-видимому, слишком ярко отобразилась на лице, на что старик обратился ко мне:

— Я стар, господин Каин, и уже не смогу натворить бед. Мои амбиции давно покрылись пылью, и управление делами города вскоре отойдут Данилу. Его рука тверда, разум остер, а сердце, как видите, полнится состраданием. Даже в лучшие времена земной цивилизации такое сочетание было большой редкостью.

Парень явно не ожидал такого заявления и удивленно открыл рот.

— Я не… — обронил он наконец, но старик прервал его.

— Все потом, Данил. Я уже решил, — непререкаемым тоном заявил он. — К сожалению, здесь и сейчас нет никого кроме тебя, кто мог бы меня заменить. Я только жалею, что у моего сына не было такого друга, может быть, тогда… В любом случае с этой женщиной нужно покончить. Она безумна, хоть и выглядит нормальной. Она стольких обрекла на бессмысленную смерть, что сложно даже представить, что творится у нее в душе. Ты сам говорил, что даже проведя с ней столько времени, ты так и не смог ее "увидеть". Ясно только ее стремление к власти.

— Смею напомнить, что бревна есть в глазах каждого из нас, — парировал Данил заявление старика.

— Это другое, — морщась, ответил тот. — Вспомни, когда мир еще только гнил, такое происходило сплошь и рядом. Убийц и маньяков судили, а потом отпускали и они снова творили зло. Поверь, я видел это каждый день. Политики и бизнесмены обрекали миллионы на гибель ради прибыли, и если их удавалось судить, они отделывались настоящими апартаментами за решеткой и сытой жизнью. Все это понимали, но наверху сидели такие же беспринципные злодеи и они не могли допустить пагубных для себя прецедентов. Общество бегало по замкнутому кругу страданий, не в силах разорвать связь! Кто-то говорил о втором шансе для всех, кто-то о невинных, ложно осужденных, но все это лишь соломка для негодяев у власти. Я не говорю, что нужно казнить воров и убийц без суда и разбирательства. Но есть случаи, когда нечего разбирать. Есть известный вредитель, вину которого доказывать нет нужды.

— То есть вы хотите быть правителем, который имеет право казнить любого по своему усмотрению, — резюмировал парень.

— Я не буду правителем. Им будешь ты.

— Значит, это должен буду делать я?

Старик нахмурился и его веки наконец расширились до возможности полностью увидеть зрачки. И этот взгляд не принадлежал простому мужику, которым он до этого казался, несмотря на заявление о жизни якудза.

— Сейчас все иначе. — сказал он, строго глядя на парня, но тот даже не шелохнулся, продолжая гнуть свое.

— Сейчас мы знаем, что она виновата и в чем. Но что будет с другими? Вы уверены, что все, кто будет указывать пальцами, не будут лгать? Что все, кого обвинят, будут виновны. Как люди будут смотреть вперед, зная, что в любой момент верхушка может отобрать у них все без возможности защитить себя?

— Значит, ты предлагаешь оставить ее в живых после всего содеянного, — заключил старик, хоть Данил уже вроде как с самого начал сказал об этом.

— Ели позволите, кажется, я понимаю, что он хочет сказать. Спокойнее живется, когда есть противовесы, хоть иногда это и кажется абсолютно лишним, — вклинился я, хоть и был изначально на стороне старика. Но доводы Данила тоже имели под собой здравые основания, особенно в контексте будущего.

Оба уставились на меня. Данил с надеждой, старик с… да ничего по его лицу нельзя было понять.

Я понял, что зря влез и решил ретироваться, одним махом допил вино, поднялся со стула:

—