«Что означает – коррекция «зашнурована»?» – спросил Кирилл мысленно.

– Любое изменение базового параметра согласовано с изменениями остальных и ведет к свертке программы, – ответил гид. – Какой уровень социума желаете открыть?

Кирилл помедлил.

– Меня интересует Россия. И чем занимается мой товарищ.

Зелено-голубое полотно земной поверхности расползлось во все стороны, на ней вспыхнул световой контур России, отделил ее переливчатой световой стеной от соседних стран, затем вся эта отгороженная территория превратилась в толстый слой прозрачного стекла. В его толще засветились строки сообщений, колонки цифр, графики, кривые, символы, объединились в единую систему и, слившись в один луч, вонзились в голову Кирилла.

Удар был настолько сильным и физически ощутимым, что он дернулся и едва не потерял сознание. А затем вдруг превратился в странное миллионоглазое и миллионоголовое существо, пронизывающее весь «стеклянный слой» России, соединяющее все ее города, поселки, деревни, учреждения и структуры. Понимание происходящего пришло не сразу – на смену эмоциям и переживаниям, охватившим душу Кирилла. Затем он стал видеть, что происходит в стране, во всех ее властных, силовых, государственных, финансовых, военных и гражданских структурах. И Кирилл ужаснулся, осознав, что наделал Лаврик своим вмешательством в жизнь огромной страны.

Он играл.

А Россия воевала! Сама с собой! На всем ее гигантском пространстве!

Разбившись на лоскутные государства, бывшие республики, губернии, районы и даже отдельные города бились за власть, за рынки сбыта, за природные богатства, за обладание энергией и просто ради выживания. Победителей в этой жуткой бойне не было и не могло быть, оружие применялось самое разное, в том числе – ядерное, и территория страны постепенно превращалась в радиоактивное зловонное болото и пустынное кладбище.

Лаврик играл, самозабвенно и увлеченно!

Кирилл ощутил всю глубину горя и боли, которые обрушились на весь многострадальный народ России, и дрожащими пальцами расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Стало трудно дышать.

Крикнул во весь голос:

– Хватит!

И тотчас же сознание стремительно сузилось, а объем чувствования резко сократился. Кирилл «вознесся на небо» и осознал себя сидящим в кресле оператора иезода.

Лаврик все так же грезил с открытыми глазами, пальцы его рук подергивались, по лицу ходили тени, а он улыбался. ИО Творца!..

Кирилл с трудом встал, подошел к креслу Киндинова и одним движением вышвырнул его оттуда.

Комната содрогнулась. По стенам побежали волны, создавая интерференционную картину. Лаврик помотал головой, начиная приходить в себя, увидел Кирилла и понял, что произошло. В глазах компьютерщика на мгновение протаяла ненависть.

– Ты… зачем? Мне разрешили… ты тоже можешь…

– Нравится быть богом? – хрипло выговорил Кирилл. – Разделять и властвовать? Заставлять людей исполнять твои желания?

– Оставь меня в покое! Я сам буду решать, что мне делать.

Глаза Кирилла похолодели.

– Все, что угодно, только не то, чем ты занимался!

– Отстань! – Лаврик вдруг вскочил и бросился на Кирилла. – Ты дурак! Здесь можно все! Какое тебе дело до того, что происходит в той псевдореальности? Это всего-навсего инвариант Программы Гиперсети, его всегда можно подкорректировать!

Кирилл отступил в сторону, подставил ногу, и Лаврик, споткнувшись, перекувыркнулся через голову. С трудом сел. Лицо его исказилось.

– Что тебе от меня надо? Я тебе не мешаю…

Кирилл шагнул к нему, намереваясь отрезвить его пощечиной, и в этот момент в спальне появился странно задумчивый Диаблинга.

– Вы действительно являетесь не просто носителями спонтанного возмущения, но и Фигурами Влияния. А это уже недопустимо.

Кирилл исподлобья глянул на оператора.

– Что вы хотите сказать?

– Ничего, кроме того, что вас необходимо ограничить.

Невидимая упругая пленка сжала тело Кирилла и вынесла за пределы спальни Лаврика. Очнулся он уже в своей комнате.

Гиперсеть требовала внимания.

По мере развития подпрограмм она усложнялась, взаимопересекалась и конфликтовала сама с собой, отрицая базовые законы и установки операторов контроля разных уровней. Потенциально возможные состояния или инварианты Фундаментальной Реальности, созданной еще Изначально Первым, иногда так сильно отклонялись от единой Программы, что не поддавались никакой коррекции, и тогда в их бытие приходилось вмешиваться самому «Всевидящему Оку» – Выразителю Несогласия, Творцу Гиперсети.

Только ему не нужно было выражать свое знание с помощью формулировок, так как это знание представляло собой непосредственное вхождение в суть всех вещей и состояний. Его взгляд видел одновременно и начало, и конец Гиперсети, ибо он всегда был вне времен и пространств созданных им же миров, находясь над ними и внутри них. Но и он не мог просто так взять и уничтожить какой-нибудь из слоев-уровней Гиперсети, не получив при этом ответного удара Мироздания. Образно говоря, Гиперсеть являлась воплощением индивидуальности Выразителя, и, уничтожая один из ее подпланов, он одновременно отсекал у себя же какой-либо важный орган. Палец, к примеру, или ухо, если применить образное сравнение облика Выразителя с обликом человека. Поэтому для таких деяний требовалась не хирургическая операция с удалением «заболевшего свободолюбием органа», а лечение, использующее определенные программы ограничения деятельности «вирусов». Такие, как ПСП, СНОС или программные охотничьи Псы.

Увлекшись своей идеей создания «абсолютного зонда», Выразитель время от времени следил за развитием событий в нижнем ярусе реальности, не вмешиваясь в них. «Зонд» созревал и двигался в нужном направлении, не догадываясь об этом. Потом операторы нижних иезодов начали ограничение вышедшей из-под контроля подпрограммы, и «зонд» едва не погиб в зародыше. Спасло его только вмешательство одного из операторов, который вдруг воспылал любовью к свободе самовыражения и нарушил закон невмешательства, внедрив свою психоматрицу в сознание одного из элементов подпрограммы – человека по фамилии Утолин.

Это ускорило процесс созревания «зонда», на «вирус» обратили внимание операторы верхних уровней, и за группой взбунтовавшихся людей, образовавших довольно серьезную «опухоль независимости», направились ликвидаторы и сглаживатели возмущений.

Выразитель ждал, никак не выявляя своего отношения к «зародышу» бунта. Единственное, что он позволил себе сделать втайне от операторов, которых называл своими тенями, это подсказал «зонду» решение проблемы «универсальной отмычки». Человек был умен и владел нелинейной логикой, однако сам едва ли справился бы с разработкой алгоритма «отмычки», который называл формулой ПН, даже с помощью сбежавшего в нижний уровень оператора.