– А зачем меня на собеседование тягали? – всё еще не верил своему счастью Москаленко.

– А хрен их разберет, – Артем пожал плечами. – Может, для порядка? А может, у приемной сомнения были? Еще раз говорю: забей! Будем мы с тобой летать! Будем!

Артем Алексеевич Анисимов, будущий дважды Герой Советского Союза, оказался прав. В рамках программы реформирования армии было принято решение о создании нового вида вооруженных сил – Авиакосмических войск. При решении всего комплекса задач, которые возлагались на новый род войск, возникла необходимость в резком увеличении личного состава ВВС. Юре и другим кандидатам, поступавшим в летные училища в 1987 году, повезло – военная авиация нуждалась в пополнении и конкурс был временно отменен.

21

О зачислении в училище кандидатам объявили буднично на утренней поверке, словно речь шла о событии самом рядовом, типа предстоящего похода в баню. Но надо было видеть счастливые лица новоиспеченных курсантов, чтобы понять: для них – это событие первой величины.

Юра Москаленко до последнего момента не верил, что его всё-таки приняли, и только заслышав свою фамилию в списке, понял, что Артем не обманул: они все будут летать, а собеседование – просто начальственная подстраховка.

Одного сообщения о приеме в число курсантов Оренбургского летного Юре было вполне достаточно, чтобы стать на этот день абсолютно счастливым. Однако выяснилось, что праздник только начинается. К середине дня в войсковом «приемнике» началась немыслимая суета: сержанты и прапорщики погнали новоиспеченных курсантов на уборку территории, собирать бумажки и окурки, обновлять дорожки кирпичной крошкой, мыть с мылом плац, чистить сортир. Приехали три грузовика, из которых младшие офицеры выгрузили ящики с выпивкой и продуктами. Тут же подняли и натянули тент, под ним установили столы, и две продавщицы из военторга, руководя нарядом по кухне, начали предбанкетную подготовку.

Причина всей этой суеты выяснилась довольно быстро – начальство войскового «приемника» прослышало о том, что в Оренбург прибыла какая-то шишка из Минобороны, летчик в больших чинах, и собирается посетить «приемник» без всякого предупреждения, свалившись на местное командование, как снег на голову. К снегу и готовились.

Шишка действительно прибыла, и в тот вечер Юра впервые увидел генерал-полковника Джохара Мусаевича Дудаева – новоиспеченного командующего Авиакосмических войск. Как приехали командующий и его свита, Москаленко, разумеется, не заметил – вместе с другими кандидатами (нет, уже курсантами!) занимался уборкой в казарме и приводил личную одежду в порядок. Зато потом прозвучала команда дневального, всех курсантов как ветром вынесло на плац, и генерал показал себя во всей красе, неспешно пройдя вдоль строя будущих пилотов, время от времени останавливаясь и беседуя с некоторыми из них. Рядом с Дудаевым шли «порученцы»: два майора и подполковник. А позади семенил сам начальник «приемника» – полковник Вертепов, – прижимавший к необъятному животу кипу папок с личными делами.

Юра стоял, вытянувшись в струнку, и боялся дышать. Он знал, конечно, что до принятия присяги еще не может считаться полноценным солдатом, а потому, если его внешний вид или осанка не понравятся командующему, то негативных последствий для будущего курсанта не будет. Но так не хотелось ударить лицом в грязь – в этот, самый светлый, день!

Командующий подошел и остановился, разглядывая Москаленко. Вблизи генерал-полковник показался Юре маленьким и чернявым и неожиданно напомнил одного из вечно пьяненьких мужичков, толпившихся у ближайшего к юриному дому пивного ларька. Тут Москаленко встретился с командующим глазами, сморгнул, и ложное постороннее впечатление немедленно исчезло, потому что Юра увидел прямой, пронзительный, жесткий, воистину орлиный, взгляд генерала Дудаева. Перед будущим курсантом стоял человек, который многое повидал в своей жизни и который, благодаря этому, научился одним взглядом отличать ложь от правды, плохое от хорошего, подлость от доброго дела. Вряд ли пьяница у пивного ларька способен на такое же.

– Кто такой? – спросил Дудаев, разглядывая Юру.

– Юрий Москаленко, – доложил полковник Вертепов, сверившись со своими записями. – Из Москвы.

– Понятно, – сказал Дудаев. – Как ты, курсант? Готов летать высоко и красиво?

– Так точно, товарищ генерал-полковник! – по-уставному откликнулся Юра. – И как можно выше!

– Слышал, – произнес загадочную фразу Дудаев. – Будешь летать.

И двинулся дальше.

Юра с облегчением перевел дыхание.

Потом новоиспеченных курсантов пригласили за накрытые столы. Сразу выяснился казус. Начальство войскового «приемника» почему-то сочло, что командующий Дудаев не захочет выпивать и закусывать с новобранцами, а предпочтет офицерское общество, но ошиблось. Об ошибке сообщил сам командующий, а потому вместо запланированного марша в сторону казарм кандидаты были приглашены к столу. Конечно же, завезенных деликатесов на всех явно не хватало, но как-то устроились. И Юра впервые, после прибытия в «приемник», отведал и хорошего мяса, и приличной колбасы. Это был уже полный восторг, за пределами всех желаний. И командующий тоже сидел за одним из этих длинных деревянных столов и тоже ел колбасу вместе со всеми.

Потом начались курсантские будни.

Начались они с того, что курсантам выдали солдатскую форму, и они стали служить уже по-настоящему, включившись в программу так называемого «курса молодого бойца». Этот курс сводился в основном к зубрежке уставов, к хождению в наряды, к изучению личного оружия и армейской иерархии. Вскоре они приняли присягу и из войскового «приемника» перебрались в курсантскую казарму училища. Там их стали кормить гораздо приличнее, почти как офицеров. Но и нагрузка увеличилась многократно. На новоиспеченных курсантов свалилась и высшая математика, и аэродинамика, и радиотехника, и навигация, и материальная часть самолетов. Хорошо, что основы этих предметов Юре преподали в аэроклубе, – иначе совсем беда. Еще Юра очень долго не мог привыкнуть к тому, что все эти сложные предметы приходится изучать коллективно, только в специально отведенных помещениях и в строго определенное время – в Москве он любил взять книгу или инструкцию домой, посидеть с ней в тишине и уюте, полистать, попить чаю с бутербродами, разглядывая при этом картинки и таблицы. Из-за этого у него выработался своего рода запоминательный рефлекс, связанный с определенными ритуалами, и переключиться первое время было сложно. А ведь еще приходилось сдавать личные тетради «секретчику» и получать их на лекции под роспись…

Кроме теоретической подготовки, курсанты изучали основы марксистско-ленинской философии, документы пленумов и съездов КПСС, тексты докладов Генерального секретаря ЦК КПСС. Это было разумно, ведь все курсанты давно получили комсомольские значки и собирались вступать в партию, а значит, не могли отставать от новостей внутренней политики.

Например, подробно освещался состоявшийся в Москве Пленум ЦК КПСС, который одобрил основные положения доклада Юрия Андропова, с которым тому предстояло выступить 2 ноября на торжественном заседании, посвященном 70-летию Октябрьской революции 1917 года. В докладе, озаглавленном «Октябрь и реформы: революция продолжается» утверждалось, что, очистившись от догматизма и ориентируясь на идеалы строительства советской демократии, социализм будет способен доказать свою экономическую и социальную эффективность в соревновании с капитализмом. Доклад призывал к более решительному реформированию экономической и политической системы СССР.