Следователь сказал, что в квартире Елисея Степановича не осталось денег. Вообще не осталось. Вероятно, он рассказал убийце, где они лежат. Социальный работник точно знала, что у него оставлены «смертовые» – он не очень рассчитывал на то, что родственники его достойно похоронят. Следов обыска в квартире нет – вор знал, где взять деньги, то есть узнал от Елисея Степановича. Камеры, как и в случае моей бабушки, не помогли никак.

– Вообще там есть проход по чердакам между домами, – сказал следователь. – О нем знают старые жильцы.

– Мальчишки, когда мы были детьми, всегда собирались на чердаках, – подтвердила Нина Александровна. – Да, проходы были. Мне только казалось, что они закрыты.

– Если знать, где проход, открыть можно. А дети Елисея Степановича родились в его квартире и жили там до тех пор, пока он не разводился с их матерями. То есть они вполне могли знать про проходы. Алиби есть у его дочери. У двоих сыновей нет. И у внука только у одного.

Но неужели родственники могут пытать и убить старого человека?! Хотя, конечно, его не пытали, а просто ввели нужный препарат.

– Они врачи? – спросила я.

– Один сын и один внук – химики. Второй сын недавно вышел в отставку. Ракетчик. Пока я не успел выяснить, чем он занимался и к чему имел доступ.

– Но если убийства моей бабушки и Елисея Степановича связаны, то каким образом?

– Это предстоит выяснять, – ответил следователь.

Я почему-то подумала про клад, о котором впервые услышала от тети Майи. Елисей Степанович мог знать про некий саквояжик, оставленный нашему предку? Навряд ли. О таком не говорят с посторонними людьми, пусть даже и давними поклонниками. Но кто за ним может охотиться?

Или бабушку и Елисея Степановича связывала какая-то общая тайна? Но бабушке не вводили никакую сыворотку правды. Хотя забрали ключи… Но, как считает отец, в квартиру залезть не успели. А если успели? Ведь у злоумышленника была в распоряжении целая ночь. Может, он знал, где искать и что именно искать. Может, он хорошо ориентировался в бабушкиной квартире?

А если Елисей Степанович действовал совместно с кем-то из своих родственников, а потом этот родственник избавился от старика? Елисей Степанович мог позвать мою бабушку к себе. Она пошла – и получила в кустах, где ее ждали, по голове. Молодой родственник забрал все вещи, чтобы убийство воспринималось как простое ограбление, а сам с ключами отправился в нашу квартиру. Елисей Степанович мог знать, что нужно искать, что у нас самое ценное. Они с бабушкой, как говорит Нина Александровна, были знакомы почти всю жизнь. В квартире моих предков он бывал многократно.

Следователь сказал нам с Ниной Александровной, чтобы мы звонили ему, если что-то вспомним. Мы тоже просили держать нас в курсе.

В мой следующий выходной меня пригласили в загородный особняк, где я ни разу не была. Сослались на одну мою очень обеспеченную клиентку. Мы договорились, что я приеду к часу дня. Такие дамочки не встают рано, потом нужно позаниматься в личном спортзале, лениво позавтракать какой-то очень полезной дрянью, ну а затем приходит время парикмахеров, маникюрш, массажисток.

– Аня, ты бы не ездила к неизвестным клиенткам, – сказал Андрей вечером после того, как узнал о моих планах.

– А чего бояться-то? Думаешь, так в рабство заманивают? Или чтобы обокрасть? Что у меня красть? Для рабства поздновато.

– Все равно мне за тебя боязно. Позвони мне обязательно, как только закончишь работу.

Как приятно, когда о тебе кто-то беспокоится!

Охранник был предупрежден о моем появлении, ворота открыл, потом закрыл. Я очутилась на ухоженной территории с бассейном, который, правда, был закрыт на зиму. Хозяйский дом оказался внушительных размеров и чем-то напоминал средневековый замок. Отдельно стоял дом для персонала, но отдельно стоящей бани я не заметила. Еще имелся гараж, я не смогла по виду определить, на сколько машин, но там вполне может быть и подземная часть. Еще один охранник взял у меня ключи от машины и сказал, что отгонит ее в гараж. Здесь не принято оставлять автомобили перед крыльцом. И на самом деле на открытом воздухе не стояло ни одного автомобиля.

Я прошла в дом, держа в руке сумку с орудиями своего труда. За дверью меня встретил еще один мужчина, но не в камуфляже, а в костюме, показал рукой на вешалку, где повесить куртку. Обувь, как я знала, в таких домах не снимают и тапочки не предлагают, поэтому я была в кроссовках. Естественно, я не работаю на каблуках, да и крайне редко на них хожу. Мужчина предложил следовать за ним. Женщин хозяйка не держит, чтобы не искушать мужа?

Меня проводили на второй этаж. Дом был обставлен в минималистском стиле и казался безликим. Ни о каком уюте в тех помещениях, которые я видела, говорить не приходилось. На втором этаже меня проводили в гостиную и предложили занять одно из кресел у окна. Два кресла разделял журнальный столик. Но где здесь стричь клиентку? Я не видела подходящего места, так что пока ничего из сумки не выкладывала.

Вместо клиентки вошел мужчина средних лет, показавшийся мне знакомым. Волосы у него были густые, слегка тронутые сединой, лицо загорелое – явно совсем недавно прибыл из теплых стран. Это он хочет стричься? Одет он был в голубые джинсы и тонкий серый свитер, который обтягивал хорошую фигуру.

– Привет! – сказал мужчина и уселся в кресло напротив.

Я поздоровалась в ответ. Он стал меня рассматривать, будто бабочку для гербария. Кто это? Зачем меня сюда привезли?

– Нравлюсь или не очень? – спросила я.

– Я еще не определился, – ответил мужчина. – Ты меня узнала?

– Нет, – ответила я. – Мы разве встречались? Или я должна была видеть вас по телевизору?

– И по телевизору, и в газетах, и журналах, и в Интернете. Моих фотографий везде полно, хотя я специально не фотографируюсь.

– Все равно не узнала.

– И что же ты, если мы даже не знакомы, в своем обращении называла меня Виталием? И денег просила?

Вот теперь я поняла, кто передо мной. Олигарх Виталий Владимирович Сосновский собственной персоной. Только что он делает под Питером? Он же вроде должен быть на Мадагаскаре, искать клады авантюриста Морица Беневского, ставить памятники русским каторжанам, входившим в отряд Беневского. Или, по крайней мере, вести свой бизнес на Дальнем Востоке.

– Ну, рассказывай, красавица, кто тебя заставил ко мне обратиться. Не сама же ты до такого додумалась.

Мне что – я рассказала. Во всех деталях. О Яночке, о нашем отце, о психах (или не психах, но людях с официально поставленными диагнозами), банковских кредитах, начальниках кредитных отделов банков. Сосновский слушал очень внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы. На некоторые я ответить не могла.

– И что мне теперь с тобой делать? – задумчиво произнес Сосновский после того, как я закончила рассказ.