— Я Маркус Шарп... Лейтенант Шарп.

— А-а... Да, конечно. Поднимайтесь на борт.

Шарп поднялся по трапу и ступил на палубу.

— Я Стефани Карр, — представилась женщина, улыбаясь и протягивая руку. — Я занимаюсь фотографией.

Она повела Маркуса на корму в небольшой салон для членов экипажа.

Эта общая каюта была просторной и уютно обставленной. В ней стояли два складных стола на шарнирах, два обитых винилом дивана, привинченных к полу, множество пластиковых стульев, стеллажи с книгами в мягких переплетах и на полке — телевизор и видеомагнитофон. Трап вел к рубке в передней части судна и вниз в камбуз и каюты на корме.

Невысокий, жилистый, подстриженный ежиком человек, который по виду мог быть любого возраста, от тридцати до сорока пяти, сидел на столе и смотрел фильм о Джеймсе Бонде.

— Это Эдди, — представила Стефани. — Он управляет подводным аппаратом. Эдди, это Маркус.

Эдди рассеянно махнул рукой и проговорил:

— Привет!

Шарп обратил внимание на то, что один из столов завален камерами, стробоскопами, экспонометрами и коробками с пленкой.

— А у вас есть автор подписей под фотографиями? — спросил он у Стефани.

— Нет, — ответила она. — Всем этим занимаюсь я. Кроме того, если мы получим снимки чудовища, то слова никому не будут нужны. — Она показала на трап, ведущий в кормовой отсек. — Там внизу есть пара свободных кают. Вы можете положить свои вещи в какой понравится.

Шарп бросил свою сумку на один из стульев.

— Кто такой Эллис? — спросил он. — Судно называется «Эллис эксплорер».

— Барнаби Эллис... Подшипники Эллиса... Фонд Эллиса... Издания Эллиса. Подшипники финансировали Фонд. Фонд — хозяин этого судна: когда одному из изданий требуется судно, они занимают его у Фонда.

— Вы работаете на него?

— Нет, я свободный фотограф. Я работаю для «Джиогрэфик», для «Трэвелер», для всех, кто желает платить мне.

— Эй, флотский, — донесся вниз голос с мостика.

— Пойдемте познакомимся с Гектором, — предложила Стефани и повела Шарпа на ходовой мостик.

Гектор выглядел лет на сорок с лишним. Темнокожий и мускулистый, он был в накрахмаленной белой сорочке с капитанскими знаками различия на плечах, в выглаженных черных брюках и начищенных черных ботинках. Вооружившись карандашом и линейкой, он трудился над картой водного пространства вокруг Бермуд.

— Этот Дарлинг, — заметил Гектор, — он сказал мне стать на якорь вот здесь. — Капитан ткнул пальцем в карту. — Но в этом месте бездонная глубина.

— А он показал, как пройти к этому месту? — спросил Шарп.

— Каждый метр. Вот здесь вокруг мыса, отсюда к северу, к бакену, затем к северо-западу до этой точки. Но на карте указано, что здесь до дна не меньше пятисот морских саженей. А я не могу стать на якорь при глубине в пятьсот морских саженей.

— Делайте так, как говорит Дарлинг, — посоветовал Шарп. — Если он говорит, что там есть дно, то там оно есть. Это может быть подводная гора, выступ рифа или часть шельфа.

— Но карта...

— Капитан, — сказал Шарп. — Здесь, на Бермудах, если бы мне предстояло выбирать между каким-нибудь картографом из службы по геодезической съемке побережья и Випом Дарлингом, я бы, не задумываясь, выбрал Випа Дарлинга.

* * *

Было уже больше пяти часов, когда они оставили позади Докъярд и направились на север, к вехам, обозначающим канал. Шарп и Стефани стояли на смотровой палубе, находящейся на крыше рубки, и наблюдали, как небольшие кучевые облака меняют окраску под лучами заходящего солнца.

— Где вы живете? — спросил Шарп.

— Более или менее — в Сан-Франциско. Но на самом деле — нигде. Там у меня крошечная квартирка, только чтобы было куда возвращаться, но я обычно отсутствую десять-одиннадцать месяцев в году.

— Значит, вы не замужем.

— Едва ли, — улыбнулась Стефани. — Кому я нужна? Муж бы никогда меня не видел. Когда я сразу после колледжа занялась фотографией, я работала для небольшой газеты в Канзасе и делала снимки из ночной жизни дикой природы. Я уже тогда знала, что мне предстоит сделать выбор. Я знала, что невозможно совместить и то и другое. Многие из моих друзей-фотографов, занимаюшихся тем же, что и я, — спорт, приключения, животные, — те, кто завел семьи, в большинстве случаев развелись.

— Стоит ли того ваше занятие?

— До сего времени стоило. Я ездила по всему миру, мой паспорт толстый, как телефонная книга. Я познакомилась со множеством людей, участвовала во множестве сумасшедших дел, фотографировала все, начиная с тигров и заканчивая полчищами муравьев. Но я начинаю уставать от такой жизни и время от времени подумываю о том, чтобы остановиться. И каждый раз, как я об этом подумаю, звонит телефон и я уже направляюсь куда-то в новое место. — Она указала рукой на море. — Как и сейчас.

— Что вы знаете о гигантском кальмаре?

— Ничего, то есть почти ничего. Я прочла пару статей по пути сюда. Насколько я поняла, еще никто его не сфотографировал, и этого для меня достаточно: не так уж часто кто-то из нас имеет возможность сделать что-то, что еще никогда раньше не делалось.

— Но знаете ли, для этого есть причина. Гигантские кальмары очень редки и очень опасны.

— Ну и что? — возразила она. — В этом и состоит интерес, не так ли? Взгляните на это с такой точки зрения. Нам платят за то, чтобы мы делали что-то, чего другие люди не могут сделать, даже имей они все деньги в мире, а именно рисковать и совершать открытия. Это и называется жить.

Глядя на нее, Шарп внезапно почувствовал укол боли, которую он не испытывал уже много месяцев, боли воспоминаний о Карен.

* * *

— А я говорю вам, — Гектор указал на эхолот, — здесь нет дна.

Слабый оранжевый луч вращался по круглому экрану, разгораясь ярче, когда проходил отметку 480 морских саженей.

— Вы уверены, что мы точно на месте?

— Спутниковая навигация показывает, что на месте, как раз там, где сказал Дарлинг.

Шарп выглянул в окно. Ничто в окраске воды не указывало на какую-либо отмель, море было везде одинакового серого цвета, как отполированная сталь.

— Отдайте якорь, — сказал он.

— Вам легко говорить, флотский, — возразил Гектор. — Это ведь не ваша пара тысяч за якорь и цепь.

— Отдайте якорь. Если вы его потеряете, я сам нырну за ним, — улыбнулся Шарп.

Гектор взглянул на Маркуса, проговорил: «Черт с ним» — и нажал пусковую кнопку. Они услышали всплеск, за которым последовал грохот цепи, проходящей через клюз. Кто-то из команды, одетый в тельняшку, стоял на форпике и наблюдал, как якорная цепь быстро погружается в воду.