Кивера, начищенные пуговицы, всадники на конях одной масти. Совсем как двести лет назад, когда Наполеон и Александр поделили Европу, и один император отправился погостить к другому. Вес, в военном и промышленном смысле, у двух стран разный. Впрочем, Франция — ядерная держава, к тому же, со своим норовом. Умела и Вашингтону возразить, и в ЕС добивается своего — есть чему поучиться.

Французского президента торжественно встретили, привезли в Кремль. Официальные переговоры начались в Георгиевском зале. Смысл их был двойной. Во-первых, у двух стран есть общие интересы, вопросы, проблемы — есть о чем говорить. Во-вторых, пусть Франция и не председатель Евросоюза, все равно этот визит можно было назвать посольством Европы.

Президенты обменялись речами. Гость выразил надежду, что Россия при новом лидере будет гарантом мира и стабильности на Евроазиатском континенте, а иностранные инвестиции, понятно, французские, в первую очередь, будут защищены лучше, чем прежде. Столбов отметил про себя, что иной европейский лидер ограничился бы устной надеждой, что Россия будет соблюдать договоренности и права человека.

Ответную речь Столбов составил сам. Только показал спичрайтеру и экспертам — нет ли логических и прочих ляпов. Не обнаружили.

Он приветствовал гостя как представителя страны, всегда проводившей независимую политику и умевшей найти компромисс между союзными договоренностями и национальными интересами. Заявил, что и Россия считает такую политику наиболее правильной для себя. Напомнил: страна самая большая в мире, поэтому свой путь и своя идентичность будут у нее в любом случае, хоть нарочно сохраняй, хоть нарочно ломай. Но зачем ломать?

— При этом, если говорить об основном векторе, наш путь не будет принципиально отличаться от вашего, и европейского пути вообще. Я управляю Россией, потому что этого захотел русский народ. Когда кончится мой первый срок, народ может избрать меня опять, или избрать кого-нибудь другого. Когда же закончится второй срок, тогда к власти придет другой правитель. Так что в главном противоречий нет. Что же касается частностей, то — да, наши страны достаточно разные, кто бы спорил.

Французский президент спорить не стал. Правда, спросил коллегу: не собирается ли Россия все же выполнить августовские договоренности 2008 года и вывести войска с территории Грузии, то есть Южной Осетии?

Столбов на это:

— Если такой шаг позволит нам улучшить отношения, можно и вывести. Но тогда просьба: передайте, пожалуйста, грузинскому лидеру, что в случае первой же серьезной проблемы войска вернутся в течение часа и на этот раз даже дойдут до Тбилиси. Я сказал ему это позавчера, но повторение, да к тому же от столь уважаемого источника, не помешает.

Француз пообещал передать.

* * *

Небольшой пансионат-гостиница в ближнем Подмосковье считался отелем среднего класса, и бригаде приезжих строителей в нем было не место. Однако разговор между начальником гастарбайтеров и руководителем проекта был именно таким.

— Микола, привет. Работа должна начаться завтра. Да, тот самый объект, задача та же самая. Инструмент возьмете в городе, так проще. Сегодня вечером будет рабочий транспорт. Загружайтесь в восемь утра. На исходных точках быть к девяти и ждать заказчика. Если на объекте не будет энергии, тогда вечером возвращайтесь.

— С инструментом?

— Нет. Инструмент оставьте в Москве, вывозить не надо. До связи.

Микола сообщил бригаде из двенадцати мастеров, что самая неприятная часть любой операции — ожидание — подошла к концу.

* * *

Татьяна стояла у первого клодтовского коня по правой стороне Аничкова моста и гадала: через сколько минут увидит гостя города, который прижмется боком к камню, изогнется, разглядывая части тела жеребца, отличающие его от кобылы? По одной легенде, на конских гениталиях изображен портрет светлейшего князя Потемкина-Таврического, по другой — Наполеона. В высокий туристский сезон любитель залезть под коня находится между третьей и пятой минутой, но в конце марта ждать, пожалуй, придется дольше.

Почему она так делала? Просто гуляла по городу. А так как гулять ей полагалось медленно, то делала остановки. Почему бы во время одной из них не полюбоваться на любопытных дураков?

Сложнее было сказать, почему она оказалась в Питере. Вообще-то давно мечтала посетить малую родину. А еще: давно хотела проверить, по силам ли ей побег. Оказалось — по силам. И размолвка со Столбовым. Три причины: сера, селитра, уголь — порох и взрыв. Этот взрыв и перенес ее из Первопрестольной столицы в культурную.

Для взрыва необходима искра. Искрой стало культурное мероприятие, точнее, инцидент, связанный с ним.

К французскому лицею подъехали одновременно с супругой французского президента. Француженка вошла в здание быстро, а Татьяне пришлось задержаться. К ней прорвалась пожилая дама в вязаной беретке. Вернее, Татьяна сама подошла к ней, чуть не вырвав у охраны.

Оказалось, дочка этой дамы работает в школе учительницей. Мать должна была передать ей номерок к какому-то медицинскому светилу — еле достала, причем, по ОМС. Дочка долго не могла отпроситься у начальства, а когда отпросилась, то ФСО уже ввело режим на объекте: «Не впускать, не выпускать».

Татьяна попыталась убедить охрану, но безуспешно. Если Столбов как-то смог выдрессировать непосредственно свою охрану, чтобы не обижала граждан, то сотрудники, охранявшие других высокопоставленных персон, вели себя бессовестно и беспощадно.

Уговорить командира не удалось — он извинялся, но повторял, что пока не поступил непосредственный приказ начальства, должен действовать строго по инструкции. Таня хотела было позвонить Батяне и обеспечить приказ, но махнула рукой и пошла в лицей.

С этой минуты ее ничто не радовало. Ни директриса, подобострастная до неприличия, будто за оплошность ее школу могли закрыть. Ни французская делегация, казалось, изящно намекающая: неужто не могли придумать чего-нибудь поинтереснее, чем песни для французов на французском языке? Ни даже детишки, с такими сосредоточенными мордашками, будто им предстояло не читать стишки и петь песенки, а сказать заклинание, дарующее бессмертие, но при ошибке — смерть. Таня некстати вспомнила, как перед знаменитым свиданием Александра с Наполеоном, на мосту через Неман, русские солдаты-песенники заучивали «Марсельезу»: «Алена сарафан потри».

Даже прыснула в кулак, вызвав удивление французов и испуг директрисы.

При первом же удобном случае нашла «заложницу», ожидавшую в кабинете конца мероприятия. Сказала, что выведет, если та покажет запасную лестницу.

Французская гостья увлеченно болтала с директрисой, на Татьяну не смотрели. Она кивнула издали охране: отлучусь недалеко — и вместе с несчастным педагогом вышла на лестницу.

Из здания вышли без проблем. У калитки стояли двое сотрудников, старший — парень совсем не симпатичный, недавно ее чем-то доставший. Татьяна подошла чуть ли не танцующей походкой к ошарашенному офицеру и тихо, душевно проворковала: