средств для подобного путешествия (сафар), его идолопоклонничес-114 кая и самодовольная душа стремилась в путь. В языческом храме его познаний царила гордыня. Жажда физического уединения и созерцания мира бурлила в сердце. Однако он считал неподобающим делать подобный шаг без благословения [почитаемого им] родителя. Этот источник доброты не мог заставить себя попрощаться со мной. Наконец, из восточных провинций доставили от моих непревзой-дённейших братьев милостивое письмо, в котором сообщалось, что принц мира помнит обо мне. Поскольку он (Абу-л Фазл) был ограничен в средствах, его намерение поступить на службу так и не осуществилось.

Одним из чудесных событий явилось следующее. В то время когда ходили слухи о превосходстве афганцев и в городах орудовали сплетники, в ночь ночей [Ляйляталъ-Барат] душа моя освободилась от связи с действительностью и отправилась в мир снов, где внезапно распахнулось окно в таинственный мир. Все подробности победы в восточных провинциях, от начала осады до того времени, когда Дауд отправился в небытие, а также обретение сим смущённым мужем свиты Творца блага служения и милостей Его Величества — которые должны были воплотиться в жизнь — предстали пред его [Абу-л Фазла] изумлённым взором. В ту долгую ночь, не успев пробудиться, он сразу же погружался в сон, и что самое

странное, продолжал видеть сон с того места, на котором остановился. На рассвете, отправившись в палаты своего почтенного родителя, поведал ему о случившемся. Тот выразил величайшую радость и поздравил его. В глубине [этого] сердца зародилось желание служения, и он написал комментарии к началу суры (главы) «Победа» [Сура 48], дабы преподнести их в качестве дара на священном собрании. Когда падишахские знамёна подошли к Аджмиру, на пиру мудрости Его Величество снова вспомнил о встревоженном муже пустыни существования, и как только, благодаря доброте благородного брата (Абу-л Файзи), об этом стало известно, жажда поцеловать пороги возросла. Все мои устремления были направлены на то, чтобы любоваться в течение нескольких дней мироукрашающей красотой Властелина Мира, а затем уйти в палаты безвестности и вступить в спор с самим собой. Единственное желание беспокойного духа заключалось в том, чтобы пройти стопой усилий ужасающую пустыню отшельничества, ибо сердце моё устало от лицезрения людей моей земли, и у меня не осталось желания жить в обществе. Тысячи мыслей роились в моей голове. И не существовало определённой причины заставлять себя строить планы и превращать заросли уединения в покровы (пурниян) своего покоя, и когда у меня появилась возможность попасть на сей рынок, не оказалось никого, кто бы мог помочь мне, а гордость не позволила просить представить меня (Акбару). Не нашлось у меня и места, где я мог бы зажечь светоч уединения. Мой брат, превосходящий меня по годам и мудрости, провёл меня в собственную келью (завня), и поскольку он являлся одним из вкушающих духовную пищу, я неизбежно обрёл стремление увидеть Духовного наставника (Акбара). На следующий день мне случилось отправиться в главную мечеть, которая представляла собой возведённое Шахиншахом грандиозное строение, и на том великом собрании Властелин Мира отбросил тень милости (Акбар приехал в мечеть). Я имел честь преклониться перед ним издали. У меня возникла следующая мысль: «Если даже Шахиншах не видит тебя, то ты видишь его священный свет, и если даже не удостоюсь милости взгляда Шахиншаха, всё же обрету проницательность и понимание посредством лицезрения его священной личности». С этой мыслью я погрузился в созерцание Божественной силы, и в этот момент проницательный властитель обратил на меня назидательный взор и подозвал к себе. Поскольку разуму моему были ведомы обстоятельства времени и человеческая природа, и принимая во внимание тот факт, что я находился далеко от Его Величества, я посчитал увиденное достижением желаемого. В итоге тот интерес, что проявил ко мне Шахиншах, показал, что удача моя велика, и из-за тумана показалась звезда удачи. Я приблизился к нему и коснулся челом возвышенного порога. Один раз он обратился ко мне на этом собрании державы и религии, где собрались сотни тысяч сект и школ, и поведал почётным гостям священного пира о моих достоинствах то, о чём я даже понятия не имел. Множество лассо были наброшены на шею моей души и подтолкнули сердце к рабству (гираугани) палат зависимости. Хотя ещё два года почти осуществившееся страстное желание царило в сердце моём так, что даже в тайниках души звучали слова: «О, покинь общество обитателей мира и погрузись в просторную обитель исключительности и приятные палаты неповторимости», все: же милость Шахиншаха ежедневно поднимала меня с пола унижения (хаси) на вершину индивидуальности (каси) и возвышала шаг за шагом на пути ученичества. Таким образом, ключ от храма (Байт-алъмакаддас) достижений оказался у меня в руках, а духовная и земная истина сорвала пелену с моих глаз. Первым делом я избавился от смятенного желания, и тогда наступил день моего второго рождения. Благодаря своей удаче достиг возвышенной палаты ученичества у высокого правителя и обратился лицом к порогам своего третьего рождения. Я вышел из чрева тщеславия на землю мольбы и расположился в первых рядах спокойного зала вселенского мира. С Божьей помощью и светом, излучаемым восседающим на троне судьбы мужем, я выбрался из тернистой земли, зовущейся «Мир с вами», в вечнозелёный розарий любви и стал собирателем цветов радости. Четвёртый ребёнок родился у матери-природы. На этой стадии усилия мои заключаются в том, чтобы обрести возвышенное жилище в этом лишённом колючек весны, г,д<е никогда не наступает осень, дабы благословенным лучом взгляда Шахиншаха и

115

настойчивостью пятое дитя смогло прославить мать-природу, а сам бы я возвысился до чрезмерных высот абсолютного смирения, а обманчивое беспокойство желания кануло бы в пропасть уничтожения. Как только обрету на этих святых небесах радующее сердце пристанище, пусть удостоюсь под руководством провидца пира мироздания чести шестого рождения и погружусь в прославленный океан, и буду „11 - ___ „ __

сидеть в лишенной стоп желания четырехсводчатои галерее ухода и обители просветления до тех пор, пока не смогу после седьмого рождения — в то время когда связь между стихиями ослабевает — сбросить с плеч своего естества груз жизни в с^5:щ<е<с"г:в<е и ступить в наполненные радостью уединённые палаты небытия. В этом священном храме вместе со спокойствием разума и открытостью чела будет даровано время для обнажения и разрешение для ухода, пока при восьмом рождении — либо в обители