– Понимаю достаточно – и знаю, что у меня нет времени на подобный вздор. Может быть, мне извиниться перед ней?

– И дать ей понять, что ты сознаешь, как пренебрег ею? Дорогой ты мой, и чему тебя только учили?

Друсс с радостью встретил солдат из Дрос-Пурдола – пусть их немного, но их прибытие доказывает, что Дельнох не забыт окружающим миром.

И все-таки людей сильно недостает – защита будет очень нестойкой. Первое сражение на Эльдибаре, первой стене, либо поднимет боевой дух, либо сломит его окончательно. Дельнох достаточно силен с военной точки зрения, но дух – иное дело. Можно выковать из наилучшей стали меч небывалого совершенства – но, если его слишком быстро из огня перенести в воду, он треснет там, где выдержал бы худший клинок. Так же и армия. Друссу доводилось видеть, как бегут в панике хорошо обученные войска и как крестьяне, вооруженные вилами и мотыгами, стоят насмерть.

Лучник и его стрелки теперь ежедневно упражнялись на Кании, третьей стене, занимавшей самое широкое пространство между горами. Их мастерство поражало. За десять ударов сердца шестьсот лучников пускали в воздух три тысячи стрел. При первом приступе надиры будут под прицелом минуты две, пока не приставят к стене лестницы, и за эти две минуты понесут на открытом месте страшные потери. Бойня будет кровавой – но решит ли она исход дела?

Скоро сюда придет самая большая из всех существовавших доселе армий – орда, за двадцать лет создавшая империю из дюжины земель и ста городов. Ульрик того и гляди станет основателем самого крупного за всю историю государства – невероятное достижение для человека, которому нет еще пятидесяти.

Друсс шел по Эльдибару, заговаривая с солдатами и перебрасываясь с ними шутками. За эти последние дни ненависть, которую они питали к нему, рассеялась, как предрассветный туман. Теперь они видели его таким, как есть: несгибаемым старцем, воином былых времен, живым свидетелем славного прошлого.

Все вспомнили теперь, что он сам решил сразиться вместе с ними, – и все знали почему. Только здесь на целом свете и мог оказаться последний из былых героев: здесь, в величайшей из всех крепостей, последней надежде дренаев, к которой движется величайшая в мире армия. Какое иное место мог выбрать Друсс-Легенда?

Вокруг него понемногу собиралась толпа, и все новые люди спешили к Эльдибару. Скоро Друссу пришлось прокладывать себе дорогу сквозь тесные ряды, и еще больше солдат толпилось на открытом месте под стеной. Друсс взошел на зубчатый парапет и обернулся к ним лицом. Его громовой голос заглушил все разговоры.

– Оглянитесь вокруг! – заговорил он. Серебряные наплечники его черного колета сверкали на солнце, и белая борода сияла. – Оглянитесь. Люди, которых вы видите, – это ваши товарищи, ваши братья. Они живут рядом с вами и умрут за вас. Они защитят вас и отдадут за вас свою кровь. Никогда в жизни не изведать вам больше такого дружества. И если вы доживете до моих лет, то никогда не забудете ни этот день, ни все последующие. Вы не поверите, сколь ясно будете их вспоминать. Каждый день будет сиять в вашей памяти, будто кристалл.

Да, здесь будут кровь и хаос, муки и боль – это вы тоже будете вспоминать. Но все пересилит сладостный вкус жизни. С этим ничто не сравнится, ребята.

Мне, старику, вы можете поверить. Вам и сейчас кажется, что жизнь хороша, – но она неизмеримо желаннее, когда смерть караулит на каждом ударе сердца. Для тех, кто выживет, куда милее станут и солнечный свет, и свежий ветер, и женские губы, и детский смех.

Нельзя насладиться жизнью, пока ты не победил смерть.

В будущем люди скажут: «Хотел бы я быть там, с ними», – хотя и позабудут давно, за что мы сражались.

Пробил поворотный миг истории. Это сражение изменит мир: либо Дренай воспрянет снова, либо взойдет заря новой империи.

И вы тоже принадлежите истории. – Друсс вспотел и почему-то очень устал, он знал, что должен продолжать. Эх, вспомнить бы, какие слова говорил старый воевода из саги Зибена. Нет, не вспоминается. Друсс втянул глубоко в легкие сладкий горный воздух.

– Кто-то из вас, вероятно, опасается, что может дрогнуть и побежать. Нет, вы не побежите! Другие боятся смерти. Да, некоторые из вас умрут. Однако все мы смертны. Из этой жизни никто не выходит живым.

Я сражался на Скельнском перевале, когда все говорили, что нам конец. Говорили, что враг имеет слишком большое преимущество, но я сказал – плевать мне на это! Я Друсс, и никто еще не сумел меня побить – ни надиры, ни сатулы, ни вентрийцы, ни вагрийцы, ни дренаи.

И я говорю вам, призывая в свидетели всех богов и демонов этого мира, – я и здесь не намерен быть побитым! – во всю мощь проревел Друсс, вскинув над головой Снагу. Топор сверкнул на солнце, и со всех сторон загремело:

– ДРУСС-ЛЕГЕНДА! ДРУСС-ЛЕГЕНДА!

Люди на других стенах не слышали слов Друсса, но слышали крик толпы и подхватывали его. Весь Дрос-Дельнох гудел, и эхо, докатываясь до гор, поднимало в воздух всполошенные стаи птиц. Но Друсс поднял руки, и вопль утих, хотя со второй стены прибежало еще больше народу, чтобы послушать старика. Теперь здесь собралось почти пять тысяч человек.

– Мы – рыцари Дрос-Дельноха, осажденного города. Здесь родится новая легенда, которая затмит Скельнский перевал. И здесь найдут свою смерть тысячи надиров. Сотни тысяч! ТАК КТО ЖЕ МЫ?

– РЫЦАРИ ДРОС-ДЕЛЬНОХА! – грянуло в ответ.

– Что мы несем?

– СМЕРТЬ НАДИРАМ!

Друсс хотел продолжать, но увидел, что люди поворачивают головы и смотрят вниз, на долину. Вдалеке виднелись столбы пыли – они затмевали небо, точно там собиралась гроза. Гроза всех гроз. В пыли засверкали копья – надиры вливались в долину со всех сторон и катились вперед темным валом, а за ними следовали новые. Волна за волной показывались они на виду. Огромные осадные башни, влекомые сотнями лошадей; гигантские катапульты; обшитые кожей тараны; тысячи телег и сотни тысяч коней; несметные стада скота и больше людей, чем может постичь разум.

Не одно сердце дрогнуло при этом зрелище. Отчаяние повисло в воздухе, и Друсс тихо выругался. Ему нечего было больше сказать – и он чувствовал, что потерял их. Он повернулся к надирским конникам, несущим сплетенные из конского волоса хоругви своих племен. Уже можно было различить их лица, угрюмые и страшные. Друсс воздел в воздух Снагу и встал, расставив ноги, являя собой воплощенный вызов. Полный гнева, взирал он на надирских захватчиков.

Увидев его, они придержали лошадей и, в свой черед, воззрились на него. Ряды расступились, пропуская глашатая. Он подскакал на своем степном коньке к воротам, осадив под стеной в том самом месте, где стоял Друсс. Конь, фыркая, взвился на дыбы.

– Я привез вам приказ владыки Ульрика, – прокричал гонец. – Откройте ворота, и он пощадит всех, кроме белобородого, оскорбившего его.

– А, это опять ты, брюхан, – сказал Друсс. – Ты передал ему мои слова в точности?