Как мне ни хотелось поскорее закончить неприятную работу, но ритуал занимал строго определенное время. Глаза Винта открылись, и по их выражению я понял, что враг покинул его и навсегда оставил нашу Землю. Но не попал он и в свой мир, а обретается теперь в черной дыре между измерениями, где нет ни времени, ни пространства. Хотя для меня это было только абстрактными словами, я никогда не мог себе представить такого места…

Я не дал Винту прийти в себя и сразу приступил к экстренному потрошению, без стеснения применяя средства, за которые многое бы отдали герои «Августа сорок четвертого».

Через несколько минут я знал все о спрятанном в потайном гроте арсенале. Но то, какое применение он готовил для боеприпасов, заставило содрогнуться даже меня, хотя я немало повидал за время своей работы в Службе.

Вывести взрывоопасный груз из грота-хранилища можно было только морем, и Винт придумал хитроумную комбинацию. Вот вкратце ее содержание. Похитив Васю Полубояринова, он шантажирует отца и под угрозой смерти сына заставляет его, выйдя в очередной рейс, изменить маршрут и принять на борт содержимое немецкого арсенала. Погрузочными работами должны были заняться взятые в рейс сатанисты. Потом Семен возвращается в порт приписки, где часть мин те же сатанисты перегружают в грузовик, и ждет нового приказа, после выполнения которого ему обещано возвращение сына. За руль грузовика Винт предполагал посадить одного из специально подготовленных зомби. Тот подъезжает к базе омоновцев, таранит железные ворота и взрывает грузовик. Второй зомби, оставшийся на теплоходе, услышав взрыв, подрывает корабль вместе с командой и остальными сатанистами, которые порядком надоели Винту. А в задачу капитана входило подогнать теплоход как можно ближе к наполненному отдыхающими экскурсионному судну…

Слушая рассказ Винта и глядя ему в глаза, я отчетливо понимал, что после тесного общения с врагом в нем не осталось ничего человеческого. Только категорический запрет, содержавшийся в уставе Службы, не позволял мне самостоятельно вынести приговор и привести его в исполнение.

– Что ты собирался сделать с ним? – Я показал на притихшего парнишку. Заранее предполагая, что может сказать мне Винт, я сделал так, что Вася не слышал ни одного нашего слова.

– С ним? – переспросил Винт. – Он и нужен был только, чтобы позвонить пару раз папаше и рассказать, как ему больно. А на кой он мне потом? Разве только трахнуть, а после все равно бы закопал…

– Что ты сказал, ублюдок? – послышался за моей спиной низкий голос. Это проснулся и неслышно подошел к нам Семен Полубояринов. Тревога за сына оказалась сильнее гипнотического сна, в который я его погрузил. Очнувшись, он поднялся, пошел на свет и услышал последние произнесенные Винтом слова.

– Кого ты собрался закопать, пидор? – Бас Семена становился все ниже, и казалось даже, что от его голоса заколебалось пламя факелов и задрожали каменные стены.

– Жаль, не успел! – Винт пытался выглядеть равнодушным, но яростный блеск глаз выдавал клокочущую в нем ненависть. – Черт! Несколько дней… всего несколько дней не хватило!

Он вдруг сорвался на крик:

– Сколько бы мне ни дали! Хоть двадцать лет, хоть пожизненное! Я все равно вырвусь и перегрызу вам обоим глотки! И твоему сопляку откручу голову! Черт, надо было сделать это еще сегодня! Всего несколько дней!

Винт продолжал выкрикивать бессвязные слова, когда Полубояринов неуловимо быстрым движением схватил со стола оброненный им пистолет. Пуля вошла в оскаленный рот и вышла из затылка, выбив брызги крови и мозгов. Лицо Винта приняло изумленное выражение, сохранявшееся несколько секунд, потом голова упала на грудь, тело конвульсивно дернулось, и он навсегда затих.

– Никого ты больше не загрызешь! – прогудел Семен. – Пусть лучше я получу двадцать лет, зато ты, тварь, больше не будешь портить воздух на земле.

Подойдя к сыну, он прижал его голову к своей груди и тихо спросил:

– Как ты, сынок?

– Нормально, папа, – ответил паренек. – Только руку браслетом надавило…

Парня стало отпускать, и его трясло крупной дрожью.

– Пойдемте, – сказал я. – Нам больше нечего здесь делать.

– А эти? – спросил Семен, показав на мертвого Винта, под стулом которого расплывалась кровавая лужа, и спящих сатанистов.

– Эти? – переспросил я. – Эти, когда проснутся, сначала упрячут своего главаря так, что его никогда не найдут. А потом помчатся наперегонки писать явку с повинной. Вы подождите меня в том коридоре, я тут быстро…

Отец с сыном послушно вышли, а я растолкал подручных покойного Винта и сделал им необходимое внушение.

…На поверхность мы поднялись глубокой ночью через тот же колодец во дворе. Семен передал сына с рук на руки матери и спросил меня, пряча глаза:

– Мне идти с тобой?

– Нет, – ответил я. – Живи как жил. И постарайся все забыть.

– Но ведь я… – удивленно произнес Полубояринов.

– Я сказал – забудь! – оборвал я его излияния. – Я не из милиции. А ты все сделал правильно. Эту тварь нужно было остановить.

В ту ночь я еще раз нарушил устав Службы – не стал стирать ни у Семена Полубояринова, ни у его сына память о происшествии. Интуиция подсказала мне, что эти люди когда-то придут мне на выручку. А я привык прислушиваться к ее подсказкам.

– Не уходи! – с надеждой попросил меня Семен. – Давай отметим знакомство.

– Так я же не пью, – попытался я уклониться от приглашения.

– Такого вина ты еще не пробовал! – с уверенностью заявил Семен, настроение которого заметно улучшилось после того, как он понял, что я не собираюсь арестовывать его по обвинению в убийстве и тащить в милицию. – Мое вино пьют все, даже непьющие.

Мы просидели с ним всю ночь в увитой виноградной лозой беседке. Жена Семена поставила на стол блюда с закусками и ушла в дом. К утру я потерял счет выпитым нами бутылкам, но ни один из нас не опьянел. Разве что развязались языки, и оказалось, что нам есть о чем поговорить друг с другом.

…На разборе операции Радзивилл долго допытывался у меня, мог ли я остановить Полубояринова, не дать ему застрелить Винта. Я твердо стоял на своем: нет, не мог. Все произошло слишком быстро и совершенно неожиданно для меня. И только в самой глубине сознания таилась крамольная мысль: мог. Но не захотел.

– Интересная история, – высказался Мишка, когда я закончил свой рассказ. – А продолжение у нее было?

– А как же! – усмехнулся я. – Трехлитровая бутыль вина на каждый день рождения! Я вам честно скажу, это шедевр винодельческого искусства. Приедем на место, попробуете. Могу поспорить, лучшего вам пить не приходилось. А если серьезно, то после того случая мы ни разу не встречались, хотя переписываемся и перезваниваемся регулярно.

– Прошло пятнадцать лет, – с сомнением сказал Боря. – Люди могли измениться.