Сквозь боль и шок прорывается жесткая решимость. Я останавливаюсь и разворачиваюсь к Жизель, одновременно высвобождаясь из объятий Терона. Шаткой походкой за мной идут Коналл с Гарриганом. У ног Жизель лежит ящик с драгоценными камнями, а на подставке для книг — договор Терона.

Может, Терон и лишил меня возможности самой преподнести подарок Якиму, но так просто меня не одолеть. Как сказал он сам: «Иногда достаточно одного человека, чтобы все изменить».

— Тебе нехорошо? — наклоняется ко мне принц.

— Оставь одну карету для меня.

Терон бросает взгляд на Жизель.

— Ты хочешь поговорить с ней? Я бы мог…

— Нет, — отрезаю я и, поняв свою грубость, смягчаюсь. — Спасибо, но нет. Винтеру нужно выстраивать взаимоотношения с Якимом. Позволь мне сделать это самой. Я просто хочу представить ей свое королевство.

На его лице читается сомнение, и тем не менее он кивает:

— Хорошо.

Если он что-то и говорит, то я этого не слышу. Кэридвен уже ушла и, наверное, ждет нас в карете, поэтому с уходом Терона в громадной лаборатории остаемся лишь мы с Жизель и моя охрана. Жизель снова вернулась к своим записям и, видимо, не замечает моего присутствия. Мучительно тянется молчание, громко булькает пузырящаяся в стеклянных колбах жидкость. Я глубоко вздыхаю.

— Королева Жизель, — обращаюсь я к ней. Официально. Церемонно. Как королева к королеве. — Мне бы хотелось…

— Я знаю, что вы думаете обо мне, королева Винтера, — прерывает она меня ровным и бесстрастным голосом. Опускает перо на книгу счетов, поворачивается ко мне и обводит оценивающим взглядом.

Я тяжело сглатываю.

— Знаете?

— Вам не по душе то, как я правлю своим королевством. Вы считаете меня бессердечной.

На ее лице никаких эмоций, только тяжелый взгляд. Да, она угадала мои мысли и чувства. Я скрещиваю руки на груди.

— Признаю, мне тяжело видеть, что другие королевства обращаются со своими подданными так, как я бы никогда не обошлась со своими. В особенности после того, какой ценой мне далось возвращение моего королевства. — Я сама дипломатичность и любезность. Жизель улыбается — холодно и неприятно.

— Вы слишком предвзяты для девушки, ничего не понимающей в том, как устроен этот мир.

А вот это не было дипломатично и любезно.

— Простите?

Королева кивает на вторую дверь.

— Идемте.

Никаких объяснений. Жизель пересекает комнату и исчезает за дверью, ожидая, что я, как послушный ребенок, последую за ней. Я взмахом руки останавливаю Коналла и Гарригана, собравшихся пойти за мной.

— Оставайтесь здесь.

— Моя королева… — хрипло начинает Коналл.

— Оставайтесь здесь. — Самой противно, как повелительно прозвучал мой голос.

Коналл не спорит и устало сутулится, стоит мне только подхватить юбку и направиться к двери. Мы идем по коридору, освещенному сферами. Дверь в другом его конце распахнута, и на тусклое коричневое убранство проливается трепещущий белый свет. Переступив порог, я чуть не шарахаюсь назад. Дверь ведет на балкон, откуда я вижу зал, который уходит вниз как минимум на два этажа. Помещение заполнено рядами машин и столов. Якимианские рабочие снуют по нему туда-сюда, дергая за разные рычаги. Они действуют слаженно, как единый организм.

Жизель сжимает пальцы на железной сетке, ограждающей балкон.

— Это одна из фабрик Путнамского университета. Тут проводятся испытания. Мои профессора проектируют новые устройства, а здесь изготавливают их производственные образцы. — Она смотрит на меня, приподняв бровь. — Скажите мне, королева Винтера, кто-нибудь из находящихся внизу людей выглядит несчастным или жалким?

Совладав с собой, я подхожу к ограде и устремляю взгляд вниз. Меня коробит тон, которым говорит со мной Жизель, и окружающая ее аура превосходства. Она хочет доказать, что я не права.

Кто бы ни были эти рабочие, они ничуть не похожи на тех, кого я видела по пути сюда. На них чистая, и опрятная одежда. Лишь кожаные фартуки заляпаны густой черной смазкой, покрывающей некоторые машины. Похожим веществом смазывают колеса карет и повозок.

— Конечно, об этих людях заботятся. — Я смотрю на Жизель. — Они же представляют высший слой вашего общества. Я бы охотно прониклась к вам уважением, если бы все жители вашего королевства выглядели так же, как эти рабочие. Однако это не так.

Только закрыв рот, я осознаю, что сказала. Оскорбление королевы Якима — не лучший способ заключить с ней союз. Но Жизель лишь смеется, окидывая меня взглядом с ног до головы.

— Вы еще так молоды. Да, я согласна, что не обо всех в моем королевстве так заботятся, но эти рабочие не имеют никакого отношения к высшему обществу. Это крестьяне, доказавшие свою пользу. Они поднялись из низов, и, хотя кажется, что это обычные чернорабочие, которые подчиняются приказам высших лордов, в свободное время они вольны работать над собственными проектами. Их всячески поощряют это делать. Я не обесцениваю своих подданных, как вы думаете. Я просто ценю тех, кто этого заслуживает.

Я наблюдаю за суматохой рабочих. Все они увлечены своим делом.

— Им повезло. Они сумели вписаться в вашу систему. Но выбрали они бы ее, если бы вы насильно не вливали в них тягу к знаниям?

Жизель удивленно моргает.

— Так вы презираете мою магию? — Она прищуривает глаза и секунду спустя хмыкает, словно ей пришла в голову какая-то мысль. — Все люди тянутся к знаниям. Все… включая вас. Я лишь поддерживаю и усиливаю эту тягу. Это в других королевствах людей заставляют испытывать не свойственные им эмоции и питать интерес к тому, к чему у них даже нет склонности. К знаниям же стремится весь мир. Не стоит складывать мнение обо мне, основываясь на беспочвенной ненависти, королева Мира.

— Она не беспочвенна…

— Беспочвенна, — прерывает меня Жизель взмахом руки. — Любой крестьянин из тех, кого вы видели, может в одночасье изменить свою судьбу. Если он докажет свою пользу Якиму, то тут же займет подобающее положение. Приносить пользу своему королевству — не право, королева Мира, а привилегия.

Я открываю рот, чтобы возразить, но понимаю, что отчасти с ней согласна. Не все заслуживают силу и власть. Поэтому я и не хочу открывать магический источник. Якимианское общество устроено так, что люди из любого слоя населения могут выбиться наверх и заслуженно занять лучшее положение. Возможно, это королевство не так уж и ужасно.

— Если вы считаете, что каждый житель вашего королевства может принести пользу, то почему продаете своих людей Саммеру? — спрашиваю я.

Жизель смотрит на меня в упор и уничижительно улыбается.

— Ради безопасности своих королевств мы все совершаем вещи, в которых не обязаны отчитываться перед посторонними. Если вы так сильно не любите Корделл, то почему позволяете ему господствовать над Винтером?